Даниил Ковалёв - Незаконченное дело

Бринстальф оттеснил Кардана к стене и с каждым ударом приближал свою победу. Молодой северянин оказался никудышным фехтовальщиком – ему не помогал даже меч из серой стали. Спустя пару секунд, он, хитро закрученным ударом сбоку, выбил меч Батрунга из рук его убийцы и замахнулся для финального удара. И смерть забрала ещё одного. Только не того, кого все ждали.

Исангаст, с запоздалым ужасом, смотрел на чёрный, перекрученный шип, возникший в затылке Бринстальфа и выходящий из глаза. В бой вступил спутник Кардана в маске. Он оказался самым опасным противником из всех находящихся в доме. Он оказался магом.

– НЕЕЕЕЕТ!!! – яростный рёв парней прокатился по комнате, а ответили ему крики северян, ворвавшихся через дверь в покои конунга. Их вёл Борн с обнажённым мечом и белым от ярости лицом. Тут раздался треск и сквозь разрубленную входную дверь на Тазмаха и Веарада ринулись враги.

Исангаст же не мог отвести взгляда от тела Бринстальфа. Ужас стальным кольцом сковал его сердце.

– Только не он. Это все его вина, – метались мысли в голове у капитана. – Как же Ева, как же его сын. Не уберёг. А она просила. ОНА ПРОСИЛА ТЕБЯ, ИСАНГАСТ. А СЕЙЧАС ТЫ ПОТЕРЯЕШЬ ОСТАЛЬНЫХ.

– НЕТ!!! – сам себе проорал капитан. Нужно было взять себя в руки.

– Вилка, Эйнар, помогите братьям, – рявкнул Исангаст, придя в себя, и вместе с Иманом и Люциусом ринулся на Борна с его воинами. Он понимал, что это конец. Хотя и только что спорил сам с собой. Врагов было слишком много. И единственное, что мог сделать капитан, так это забрать как можно больше северян с собой. Слева от него пронесся Люциус, сея смерть на своём пути. Исангаст никогда его таким не видел. Он двигался как дикий зверь, так быстро, что казался расплывчатой тенью. Исангаст видел, как он прорубается к Борну, отрубая конечности врагов и заливая все их кровью, а затем на капитана набросились враги и перед глазами встала красная пелена. Он рубил, уворачивался, колол, блокировал и всё это делал так быстро, что сам не успевал следить за своими движениями. Он, как и Люциус, стал зверем – беспощадным и сеющим смерть.

К сожалению, Иман так не смог. Без брони он получил слишком много ран, которые тормозили его. Он успел увернуться от первого удара, выпустил кишки нанёсшему его, отбил второй и третий, а четвёртый, нанесённый со спины, разрубил ему бедро. Иман рухнул на одно колено, развернулся и отрубил руку, ранившую его, и тут по лопатке ему прилетел пятый удар. Иман видел, как перед ним двое северян поднимают топоры, и из последних сил вонзил свой ятаган в живот одному из них. Шестой удар разрубил голову храброму Аювцу, вместе с его любимым тюрбаном.

Тем временем израненные Тазмах и Веарад по-прежнему защищали парадную дверь в дом, а Вилка и Эйнар прикрывали их от северян надвигающихся со стороны трона. В дверном проеме уже лежала гора тел, павших от копий и сабель братьев, но северяне всё лезли и лезли. Тазмах лишился глаза, а один из нападавших сломал ему руку державшую щит. Веарада ранили в живот, и он из последних сил зажимал рану. Копья они давно поломали о тела врагов и сейчас отбивались тяжелыми саблями, которые привезли со своей родины.

– Брат, их слишком много, брат! – крикнул Веарад, отрубая кисть очередному сунувшемуся в проём северянину.

– Надо. Держать. Дверь, – прорычал Тазмах, мощным пинком выкидывая раненного его братом из дома.

– Значит, будем держаться, брат, – ответил ему Веарад, и тут стрела пробила ему грудь. Он охнул и удивлённо посмотрел на улицу. Там, прямо перед дверным проемом, стояла шеренга лучников с натянутыми тетивами и целилась прямиков в братьев. Тазмах тоже их увидел. Он вздохнул, опустил красную от крови саблю и повернулся к Веараду:

– Увидимся, брат, – через мгновение рой стрел изрешетил братьев и откинул их вглубь дома, а через оставшийся без охраны проход полезли северяне.

После гибели Тазмаха и Веарада, Вилка и Эйнар продержались недолго. Они поняли, что братья пали, только когда толстяку прилетело по затылку огромной киянкой и он безжизненно рухнул на пол.

Эйнар оказался в окружении врагов и дорого продал свою жизнь. Он до последнего стоял над телом друга, и с каждым взмахом его чекана кто-то из северян погибал. За каждого убитого врага Эйнар выкрикивал имя одного из своих братьев монахов, погибших от рук северян-разведчиков несколько лет назад. Когда сразу несколько копий пронзили его тело, перед тем как испустить дух, Эйнар прошептал свою последнюю молитву: