Муслим Булат - Великий казахский роман

– Ахметик, история – всего лишь история, и мы её пока ещё не пишем сами, а описываем, как что было с нашими достопочтенными дедами.

– Ты себе противоречишь, – поднялся с кресла Ахмет, – ты же сам призывал призвать… – он замялся, – …Каллиопу.

– Нет, я призывал Каллиопу на помощь творческому процессу, не более. Но если ты настаиваешь на том, чтобы «Перед рассветом» светила в будущее, нам надо опираться на более современные ценности.

– А они у нас есть. Рассвет еще впереди. А сейчас – самый тёмный час.

Хунгираты обладали обширными культурными связями, достаточно развитыми для довольно молодого государства с вполне определенной политической повесткой. Они контактировали с семиреченскими казахами, через таразитов – с киргизами, с жанаалашским государством, с туркменами – через свою кзылординскую ветвь, монголами (по зову исторической памяти), а также с русскими и узбеками. Культурная диффузия между хунгиратами и узбеками началась задолго до появления собственно хунгиратского государства и продолжалась на протяжении всей их истории. В Узбекистане проживало от 50 до 80 тысяч этнических хунгиратов (точные сведения по данному вопросу отсутствовали ввиду слабой осведомленности хунгиратов о своем общем числе, быстрым и неконтролируемым демографическим ростом начала века, отсутствием у узбеков шежире, в результате чего невозможно было определить, являются те или иные махалля в Ферганской долине узбекскими, хунгиратскими или какими-либо ещё – всех причисляли к титульной узбекской нации), в Хунгиратском каганате на момент его появления – по меньшей мере 340 тысяч узбеков, не считая трудовых мигрантов и «казахов», переписанных или переписавшихся в них в разное (докаганатское) время и по разным причинам. В дальнейшем данные глубокие взаимодействия между этносами только упрочились несмотря на то, что Узбекистан так и не открыл границ с Каганатом для свободной миграции между странами.

В смысле социального расслоения псевдокастовая иерархия, предложенная хунгиратами с титульным правом её возглавлять, узбекам, жившим в городах и сёлах хунгиратских земель, была весьма удобна. Будучи хорошо организованной, традиционной, патриархальной структурой, монолитности которой завидовали все казахи, обладая при этом чёткой системой ценностей (o’z uy = o’z mahalla = O’zbekiston), выдающимися организационными, хозяйственными способностями, ремесленно-строительными навыками, а также умением наживать и управлять капиталом, узбеки не стали кшатриями при хунгиратах-брахманах, но своеобразной этнической буржуазией ростовщически-олигархического толка, как примерно еврейская ростовщическая буржуазия во времена Второй Французской республики и Второй же империи. Узбеки при хунгиратах, как отмечает исследователь, были примерно тем же, что и хунгираты – в масштабах Казахстана, обширной, сплочённой группой, более динамичной, более адаптированной в розничной экономике, коммерции и собственному дело в противовес остальной, менее «шустрой» части народа [источник не указан].

В Узбекистане же хунгираты, напротив, пребывали в состоянии пролетариата, всё ещё эксплуатируемого, но уже достаточно зрелого для больших свершений и предпосылок для воссоединения с собственным этническим большинством через границу на севере. Увы, хотя формально и символически их репатриационным устремлениям оказывалась всяческая поддержка (каган лично бывал в Узбекистане, вёл переговоры с местными властями, посещал хунгиратские махалля, а также давал феерические концерты с аншлагами на главных аренах крупнейших узбекских городов, тем самым эффектно пополняя собственную казну), на деле с официальным Ташкентом существовал тайный акт о обоюдном сдерживании: казахские узбеки не покидают Каганат, а узбекские хунгираты остаются в своих территориальных анклавах.

Первый каган выступил также с рядом общественных инициатив, которые были наполнены стремлением к укреплению связей между двумя народами (год Узбекистана в Каганате, упоминавшиеся выше собственные турне по Узбекистану) и постоянно эксплуатировал тезис о едином центре цивилизации Средней Азии, где братские народы узбеков и хунгиратов объединены общей судьбой, общими ценностями и общим будущим. Тамерлана он считал/называл «великим общим предком», барласов – «протохунгиратами» (что, в сущности, не имело никакой исторической обоснованности), а Ташкент – колыбелью этой самой единой цивилизации. В числе его инициатив было создание совместного хунгиратско-узбекского производства доступного кино и ТВ, в котором, по его замыслу, должны были сочетаться хунгиратские капиталы, узбекистанская кинопрозводственная инфраструктура и общий, понятный обоим народам и таргетируемый на оба народа контент, который мог бы окупаться именно при объединении аудитории двух государств в единый рынок развлечений, как традиционно кинопрокатный и телевизионный, так и онлайновый.