Анюта Соколова - Арин

Мириан дохнула мне в лицо:

– Неда знала?

Вечер. В камине затухают, тихонько потрескивая, угольки. Лампа на столе бросает жёлтый круг света на раскрытую книгу. «Азервийлини», седьмая книга песен. Написанная, конечно же, выцветшими от времени итлунгскими рунами. Я вожу пальцем по витиеватым строчкам, упрямо разбирая старые письмена. «И долгий взгляд дарит она, но нет во взгляде том прощения…»

– Неда, – канючу я, – как это – нет прощения?

– Значит, не может простить. Читай дальше, Арин.

– Почему не может? – не отстаю я.

Читать я устала, песни длинные и, на мой вкус, безнадёжно унылые. Даже любовь в них – самая страшная беда, которая только может случиться с человеком. То есть с итлунгом, конечно.

– Потому, что прощать непросто, – Неда снисходит до того, чтобы оторвать взгляд от шитья, разложенного на её острых коленях, и обратить на меня внимание, – есть вещи, которые простить нельзя. Продолжай.

Но мне попала вожжа под хвост, как говорит отец. Всё что угодно, только не послушание. Я фыркаю:

– Почему же тебя назвали всепрощающей?

Неда вздрагивает, пяльцы стукаются об стол:

– Кто тебе сказал?

– Никто. Это легко. «Ней» – прощение, «Диа» – всё. Ней-ид-Диа, прощающая всё, всепрощающая.

– Ты забыла «ид», – спокойно произносит Неда.

– У-у-у. Частицы ничего не значат.

– Значат, – сурово сдвигает брови няня, – «ид» – четырнадцатая в списке. Означает «отказавшаяся от себя». Завтра возьмёшь Основную Книгу Имён и выучишь все тридцать частиц.

Глаза у меня лезут на лоб, а рот недовольно кривится:

– Все?! Это слишком тяжело! Там текста страниц сорок, да ещё и мелкими рунами!

Неда усмехается, складывая рукоделие в шкатулку:

– Не труднее, чем читать имена. Особенно скрытые.

Её мягкие загорелые руки аккуратно и неторопливо собирают иголки, сматывают разноцветные нитки, сворачивают лоскутки.

– Раз уж ты – Читающая, так уж будь добра читать правильно.

Радость мешается во мне с досадой от предвкушения нуднейшей зубрёжки. Первое пересиливает: я касаюсь края её передника:

– Неда, а я верно угадала твоё подлинное имя?

Она разворачивает меня к себе спиной, частым костяным гребнем расчёсывая спутавшиеся за день волосы, и заплетает их на ночь в косу – процедура болезненная, но я терплю в ожидании ответа. И дожидаюсь.

– Читающие не угадывают, Арин. Они знают.

– Знала, – отвечаю я Миа-ир-Иан.

Красивое имя. Но совершенно ей не подходящее. «Миа» – рассвет, «Иан» – мягкость. Частица «ир» – самая распространённая из списка, заученного мною благодаря Неде, и переводится она как «притягивающий, влекущий». Манящая мягкость рассвета. Складывается впечатление, что имена итлунгам даются по злой иронии. А может, в шутку. Самая необъятная толстушка в Скируэне с хутора Гдони (да-да, встречаются среди итлунгов и такие!) щеголяет имечком «Гибкая ива, ласкающая взор». Хорошо, что для всех прочих она – Лаин и ничего больше. Читающих во все времена – двое-трое на весь Авендум. Мы старательно скрываем свой дар. Почему? Вы не поверите, до чего выразительными и не соответствующими занимаемому положению бывают итлунгские имена. Глава Ские Нелид вряд ли возгордился бы, если каждый горожанин узнал бы его настоящее имя, означающее «Крошечная тучка в вышине».

Мириан перевела взгляд на мой наморщенный нос и хмыкнула:

– Смею я чем-нибудь ещё помочь тебе, Читающая, кроме как приглядеть за юной родственницей?

С секунду поколебавшись, я спросила:

– Тебе о чём-либо говорит имя Керн-ит-Ирт?

– Интересуешься вымышленными персонажами древних Пророчеств?

– Ага, несуществующими. Настолько, что вчера в Мердене я столкнулась с ним нос к носу. Эта ожившая реликвия закопала в Лесу, словно куль с навозом, итлунга королевской крови, скованного Покоем.

Миа смотрела на меня не мигая. В расширенных зрачках отражалось моё искажённое иронией лицо на фоне красноватых светильников. Затем она слово в слово повторила слышанное мною вчера от отца:

– Ты уверена, что тебе следовало вмешиваться, Арин? Вражда между кланами итлунгов не редкость. Тебя ничто не принуждает вставать на защиту того, о ком ты ничего не знаешь.

– Меня попросили.

– Кто?

– Лошади Керта.

– Кто?!

– Лошади. Симпатичные такие, пятнистые, шестилапые, остроухие. С подавленной волей и затуманенными взорами. Так тебе знакомо имя Керн-ит-Ирт?

Она сжала руки так, что побелели костяшки пальцев:

– Только легенда, Арин. Об итлунге с именем предателя, чьё появление предсказано Лиэйралем. Но ты же знаешь, это пророчество признано ошибочным. Оно страшное, потому что…