Павел Беляев - Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума

Никто не был против.

– Начну с конца, – начал Илия. – Эти деньги нам нужны не послезавтра, не сегодня, и даже не вчера. Хочу напомнить святейшему Хеттуре, что Храмовые скалы – это не зелёные луга. За всю историю тут травинки не выросло, кроме плесени и мха. А как справедливо заметил Алеф, близятся холода. И нам нужно чем-то кормить людей и как-то обогревать их на этом продуваемом всеми ветрами острове.

– Что касается разбойников, – всё громче продолжал голос Синода. – Безусловно, они грабили всегда и всех. Всех, кроме церквей! Поскольку знали, что рытники отыщут их след даже в дедеровой кузнице. Даже ушкуйники уже не дерзят подобным. А Сота… Сота – это вообще отдельный случай. Мы можем много препираться о том, кто и чего мог ожидать от него, но Мелех прав – он создал прецедент. Донельзя паршивенький прецедент, доложу я вам, государи мои, – Илия покрутил перед своим лицом пятернёй. – Сатхаир Ард, да бог с ним, в конце концов, он единственный пока попросил об отсрочке. Но он просил! – голос Синода сделал ударение на слове «просил». – А Сота поставил нас перед фактом, что в этом году десятины от него не дождёмся. И рано или поздно об этом станет известно, государи мои. А то, что сделал один, когда-нибудь осмелится повторить другой.

Илия замолчал. Алеф было открыл рот, чтобы что-то сказать, но голос Синода остановил его.

– Прости меня, святейший брат, но я не закончил. Знаете, я вырос в предместьях Великого Новиграда. То ещё место было, доложу я вам. Там царила только одна власть – власть силы. Никакой местный староста или дозорный не сказал бы слово поперёк вольных. Так называли себя преступники, что подмяли под себя всю округу. Но ведь никто не рождается таким бандитом. Я своими глазами наблюдал, как простые весёлые мальчишки превращались в настоящих шакалов. Сначала они просто не выполняют своих обещаний. По мелочи, как бы не хотели обидеть. Им спускают. Потом они нарушают порядок. Слегка, что и говорить не стоит. Отчего смелеют. Потом задирают тебя, эдак шутя, не всерьёз. Но ты молчишь – шутка же. Их удары крепчают, но ты по-прежнему молчишь, ведь всё начиналось с шутки. Всё ещё не веришь. А дальше каждый из вас становится для них лишь дичью. Они охотятся на вас, гонят, как зверя, и упиваются вашим страхом. Вы пытаетесь их усмирить, говорите с ними, но время разговоров давно прошло. Они годами вырабатывают в себе способность охотиться на людей всегда, когда угодно. Но мы-то не учимся им противостоять, мы всё ещё говорим с ними…

– Вы, Илия, что-то уже заговорили, как Азарь, – поддел его Нахор.

– Азарь, конечно, редкостный мерзавец, – голос Синода выпрямился и пошёл к своему месту. – Но собеседником был превосходным. Прискорбно, что такой ум пошёл по пути ереси.

– Ещё и лучшего рытника у нас забрал, каналья! – поддакнул Алеф и снова развалился на стуле.

Илия наградил его хмурым взглядом и поднял со стола котомку.

– Я просто хотел сказать всем этим, уважаемый Нахор, что всё великое начинается с малого. Сегодня Сота в ультимативной форме отказался платить дань, а завтра так поступят все неревы разом. К тому же, он как бы намекает нам, что в своём горе мы сделались беззащитны. Никаким почтением к нашим павшим товарищам тут не пахнет. Поэтому, если Мироград не только не сочувствует нашему горю, а решил вдруг нажиться на нём… Я считаю, милостивые государи, что он должен разделить его! – грянул Илия. Так громко, что все вздрогнули.

Голос Синода обвёл всех тяжёлым взглядом и веско обронил.

– Я предлагаю в государствах, отвернувшихся от нас в час скорби, пока у Храмовых скал ещё сохраняется какая-то власть, ввести священную инквизицию.

Повисло молчание.

А потом Синод взорвался ропотом. Шумели так, будто на совете присутствовало не двенадцать человек, а все сто.

Илия поднял руку. Все умолкли.

– Наша боль станет их болью. Более того, так в умах мирян мы снова поставим себя выше правителей. Возможно, со временем сами правители смогут быть подсудны инквизиции. А чтобы ускорить этот процесс и предать ему невиданный доселе размах, я предлагаю вот эту книгу. – Илия достал из котомки «Молот ведьм» и грохнул его на стол. – Изучите, господа.

Члены Священного Синода после беглого пролистывания принялись передавать роковой трактат по кругу. Кто-то цокал и качал головой, кто-то удивлённо поднимал брови, кто-то откровенно хватался за голову.

Илия смотрел на всё горящим взглядом. Его грудь порывисто вздымалась, а самого преподобного бил озноб. Неосознанно он сжал кулаки и расправил грудь, как будто собирался лично намять бока всякому, кто рискнёт ослушаться воли Храмовых скал.