Ирина Енц - Темные воды времени

И вот, последний раз замахнувшись, Тимофей уничтожил последний клок этого тумана. И по лесу пронесся стон умирающего существа. Порыв сильного ветра рванул древесные кроны. Раздался мощный хлопок, поваливший нас на землю, и все стихло.

Глава 11

Любаша лежала на земле. Мы подбежали к ней. Глаза были закрыты, синюшная бледность покрывала ее лицо, а руки были ледяными. Тимофей схватил ее на руки и понес ближе к костру. Я подбросила большую охапку дров и, пламя радостно взвилось в верх, осыпая нас искрами. Упав перед подругой на колени, я попыталась ее привести в чувство. Брызгала в лицо водой, тормошила ее за плечи, пыталась согреть руки. При этом тоненько поскуливала и звала ее:

– Любань, Любаша!!! Очнись!!! Ну пожалуйста, очнись!!!

Но, подруга лежала с закрытыми глазами и никак не хотела приходить в себя. Сдернув с себя куртку, я укрыла ее. Пульс был, но очень слабый. Я беспомощно оглянулась, ища помощи. У кого? Не знаю… У Тимофея, у Беса…, у Васьки…, у Богов этой земли, всех какие ни на есть, чтоб их…!!! Тимофей рылся в коробе, что -то искал. Наконец, он вытащил холстинной мешочек с какими -то травами. Бросил мне сурово:

– Вскипяти воду и завари. Не больше двух щепотей.

Я опрометью кинулась к рюкзаку. Гремя достала маленький котелок и бутыль с водой. Руки противно дрожали. Котелок никак не хотел держаться над костром и все время соскальзывал с рогатины. Обжигая пальца, я просто засунула его в горящие угли, и налила воды. А тем временем, Тимофей достал из кармана маленький пузырек, плотно закупоренный деревяшкой. Вытащил зубами пробку, и попытался влить Любаше золотистой жидкости. Ароматный запах меда и летних трав распространился по поляне, вселяя в сердце успокоение. Господи!!! Дай здоровья и благословение деду Шишиге!! Это он дал нам на дорогу своего волшебного эликсира. Веки у подруги затрепетали. Она тяжело вздохнула и открыла глаза. Я бросилась к подруге, взяла ее голову в свои руки и принялась приговаривать, как заведенная: «Любушка, Любаня… Как ты?»

Глаза у Любаши были мутные, взгляд блуждал и никак не мог сфокусироваться. Она попыталась пошевелиться. Тимофей обнял ее за плечи и помог сесть.

– Где я? – слабо выдохнула она.

– Ты здесь, с нами…

По моим щекам катились слезы. Я даже не пыталась их скрыть.

– А чего ревем? По поводу, или так, для настроения?

В ее голосе сквозили знакомы ехидные нотки. И я с облегчением вздохнула. Вода в котелке тем временем закипела. Я натянула рукав на ладонь и, обжигаясь сняла его с огня. Добавила две щепотки трав из мешочка. Аромат лесных трав поплыл у костра. Запахло щедрым солнечным летом. Налив в кружку немного отвара и остудив его, я стала поить подругу. Она пила его маленькими глоточками. Взгляд прояснился. И мы с Тимофеем вздохнули с облегчением. Впереди, на востоке небо начало светлеть и на траву опустился низкий предутренний туман. Огонь в костре горел ровно, дрова потрескивали, испуская маленькие фейерверки искр. Мир погрузился в предутреннюю тишину. Разговаривать не хотелось. Нервное напряжение последних часов давало о себе знать. Я сидела и тупо смотрела на огонь. Бес положил голову на лапы, периодически поднимая ее и осматриваясь кругом. Ничего настораживающего не находя, он опять клал свою медвежью башку, поглядывая на меня вопросительно. Василисы нигде на было видно. Но за нее я, почему- то не волновалась. Любаша прислонилась к плечу Тимофея, и он что-то ей тихонько не то пел, не то говорил. Лицо у подруги было спокойным и умиротворенным. Так мы и встретили рассвет. Нужно было собираться в дорогу. Но, для начала, мне хотелось прояснить ситуацию.

Определиться, куда и как мы идем. После всего случившегося, заходить в этот лес у меня не было никакого желания. Обходить его мы тоже не могли. Ситуация, казалась, безвыходной. Но, для начала, неплохо было бы понять суть всего произошедшего. Я собралась пристать к Любаше с вопросами. Но, увидев, как Тимофей ее бережно укутав в свой кафтан, укладывает на охапки травы, отступила. Подруге сейчас надо отдохнуть. Пережить такой ужас, это не у каждого силы хватит. Я подсела к Тимофею и начала тихонько его спрашивать.

– Скажи, Тимофей, ты знаешь, ЧТО это было?

Он задумчиво ковырял палочкой в костре и не торопился отвечать. Я уже привыкла к его… неспешности, и терпеливо ждала. Прошло минут пять, и мое терпение подходило к концу, когда он поднял на меня свои голубые глаза и, тяжело вздохнув, наконец то ответил.

– Навь это была.