Джез Кэджио - Клинок света. Книга первая

Он завизжал, руки его вцепились в мои в попытке остановить раздирающие плоть пальцы, но я не сдавался, и вскоре крик ярости сменился жалким скулежом боли.

Я извернулся и размозжил его голову об обух его собственного топора. Он усилия я снова вскликнул, но в этом вопле смешались боль и триумф.

Увидев, как женщины отползают от меня прочь к дальней стене комнаты, я моргнул и попытался снова сфокусировать взгляд. Попытался сказать им… но боль была слишком чудовищна. Я выдавил лишь один вопрос, прежде чем с облегчением откинуться на спину, услышав ответ.

– Ещё остались?

– Нет, мой лорд…

Вы умерли

Я проснулся на вдохе, схватившись руками за ноги. Рефлекторно потянувшись к ранам, обнаружил глубокие тонкие порезы и море тёплой крови. Застонал, когда пальцы коснулись пореза, ощутив и все остальные раны. Каждая рана из тех, что я получил во сне, повторялась и наяву. Они заживут, как и всегда, с почти нечеловеческой скоростью. Большая часть затянется уже через час, ссадины к обеду будут выглядеть так, словно заживают уже неделю, а завтра всё полностью заживёт, только очередной шрам останется. Я уже много лет видел подобные сны и знал, чего ожидать. Крайне маловероятно, что хоть какие-то раны были смертельны. А вот шрамы стали настоящей проблемой. Они покрывали всё моё тело: только на груди было несколько десятков.

Повезло ещё, что те, что были на лице, придавали мне, как сказала моя бывшая, «мистический и опасный» вид. Верхняя одежда с длинным рукавом и джинсы – и большинство людей и не подозревало, что под ними. А те, кто видел чуть больше, либо думали, что я тот ещё бедокур, либо что я тот ещё членовредитель.

Я пытался производить впечатление первого, а не второго, но стоило людям познакомиться со мной поближе, они понимали, что на самом деле я человек довольно мягкий, и это приводило их в недоумение. Приходилось быть предельно осторожным, чтобы в один прекрасный день меня не упекли в сумасшедший дом.

Из армии меня выперли за «психическую нестабильность», и я воспользовался этой возможностью, чтобы разыскать Томми после того, как он залёг на дно. К несчастью, впереди ещё были месяцы хождения по врачам, анализов и исследований, а также множественных сессий с мозгоправами.

Время шло, разыскать Томми хотелось всё больше, от этого я стал казаться врачам ещё более нестабильным. Единственное, что спасало меня от психушки, – это то, что сны были нерегулярны. Бывало, снились каждую ночь целый месяц подряд, а бывало, не снились годами. Последний раз такой сон снился мне через три месяца после того, как Томми исчез; а потом мне ничего не снилось почти пять лет. Почему-то стресс от попыток его отыскать не спровоцировал появления снов. Завтра будет ровно пять лет с тех пор, как я получил от Томми последнее сообщение. Уже пять лет я ищу его – и ни знаков, ни зацепок, ни даже чёртова тела.

Я отбросил воспоминания и откинул одеяло. Оно было липким от сукровицы, а стоило пошевелиться, как раны снова открылись. Похромав к зеркалу, я взглянул на представший кошмар. Половина тела была в крови. Раны выглядели хуже, нежели были на самом деле, однако ясно было, что без помощи не обойтись. Я давно оставил привычку всегда держать медикаменты под рукой, и перевязать раны было нечем. Взглянул на часы – почти семь утра. Лу, конечно, ещё спит, но по крайней мере, она поймёт, если я заявлюсь к ней в таком состоянии, и сочтёт это достойным поводом, чтобы её побеспокоить. Чёрт побери, может, настало время как следует проверить наши отношения и рассказать ей правду?

Я решил зайти в круглосуточный магазин на углу, купить перевязочных материалов и всё необходимое, а уж потом отправляться к ней. Лу поможет перевязать и обработать раны, в конце концов, она учится на медсестру, а обо мне не станет болтать лишнего. Кроме того, я уже пытался рассказать ей о своих снах. Раньше она мне не верила, но уж теперь-то придётся. Может, даже посочувствует и пожалеет.

Наверное, сегодня будет не такой уж и плохой день, решил я, когда здоровый оптимизм вступил в свои права, несмотря на жуткую усталость.

Большую часть крови я оттёр старой футболкой, ещё одну старую рубашку разорвал на грубые повязки и оделся в тёмную одежду, специально выбрав ту, которую не жалко. Зашипел оттого, что джинсы задевали раны, и вышел на холод.

Быстро спустившись по лестнице, вышел на парковку, болезненно морщась на каждом шагу. Мой потрёпанный «Форд Фокус» стоял в углу, похороненный под толстым слоем снега. К машине я пробирался с крайней осторожностью – падать сейчас будет очень больно. Кое-как откопав водительскую дверь, скользнул в салон, завёл мотор и включил обогрев переднего и заднего стекла. С силой потёр ладони, подышал на них, стараясь вернуть к жизни, а потом заставил себя снова выбраться наружу и счистить с машины столько снега, сколько было возможно. Привалившись к стене и пытаясь перевести дыхание, я понял, что меня трясёт как в лихорадке, а вокруг авто остались кровавые следы.