Джез Кэджио - Клинок света. Книга первая

Тут я вдруг понял, что крики прекратились. Теперь из дома доносились только всхлипы, а орали лишь мои собственные жертвы. Я отчаянно надеялся, что нападавших осталось мало и они решили оставить свои забавы в доме ради боя. А ещё лучше – чтобы спастись бегством.

Копейщик снова бросился вперёд, нанеся серию из трёх коротких ударов. Быстрая смертоносная атака выпотрошила бы меня, если бы достигла цели, но он каждый раз оставлял мне достаточно места, чтобы отскочить назад.

Я узнал этот приём и с удивлением шарахнулся в сторону – намного быстрее, чем обычно мог, благодаря нынешнему телу. Почувствовал, как его кольё скользнуло по моей спине, рухнул в снег и перекатился. И услышал откуда-то сверху резкий стук.

Взглянув на копейщика, увидел, что тот вскинул руку к торчащей из груди стреле. Оперение трепетало прямо у основания его шеи с каждым ударом сердца. Он ощупывал её, словно пытаясь понять, откуда она вдруг взялась. Вдруг изо рта его полилась кровь, он упал на колени и наконец повалился в снег лицом вниз, прямо рядом со мной.

Схватив копьё, я попытался снова откатиться в сторону, и едва успел уклониться от следующей стрелы. От холода и потери крови я стал неповоротлив, видит бог, мои яйца отчаянно хотели втянуться внутрь.

С трудом поднявшись на ноги, я подхватил копьё одной рукой и побежал к ближайшему строению. Нужно было убраться из зоны видимости стрелка, но в глубоком снегу левая нога вдруг подломилась, и я упал. В ноге что-то хрустнуло, боль разорвала всё тело, но отчаянным усилием я всё-таки дополз до ближайшего угла. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

Я взглянул на ногу и обнаружил стрелу, прошившую икру. Похоже, древко сломалось, когда я перекатывался по земле, оставив только остро отточенный зазубренный наконечник, торчавший теперь в паре сантиметров от плоти. Кусок древка сзади был коротко обломан.

Повезло, что не задета кость и что стрела прошла навылет, но всё равно боль была адская. Копьё лежало в снегу рядом. Несмотря на крупную дрожь, я хотел потянуться к нему, но инстинкт подсказал, что стрелок только этого и ждёт. Поэтому я пополз вдоль стены, сквозь которую доносился горький плач. Это говорило о том, что хоть кто-то из жертв этой бойни спасся.

Я должен до них добраться, должен защитить их.

Эти слова повторялись в моём сознании как мантра, и только это спасало меня от того, чтобы потерять сознание от боли. Я не мог их бросить. Если я их брошу, кто у них останется?

– Нет, – сказал я себе сквозь сжатые зубы. – Я могу это сделать, я справлюсь…

Я полз вперёд так быстро, как только мог, и почти добрался до другого угла дома, когда меня настигла вторая стрела. Она вонзилась в спину и вышла со стороны груди, скользнув между рёбер и пробив лёгкое. Закашлявшись кровью, я повалился лицом вперёд, чувствуя, что впадаю в шок.

Кажется, время растянулось. Сердце стучало в ушах, вдохи становились всё короче и короче, а я всё пытался понять, что случилось, распластавшись щекой на снегу. Танцующие огни заполняли пространство и отбрасывали тени. Я почти растворился в красоте их переливов, но тут грубая рука схватила меня и перевернула, швырнув на спину.

– Yessik! Vatuchqemorra! – заорал кто-то мне в лицо грубым гортанным голосом.

Мерцающие огни чуть отдалились. Я растерянно заморгал и попытался сосредоточиться на губах говорившего. Он продолжал кричать, но слова оставались для меня непонятными. Губы у него были странные, крик перекашивал их на одну сторону. Я заметил тонкий шрам, пересекавший его висок, и моргнул, пытаясь вернуть миру отчётливые очертания.

Искажённое яростью лицо было лицом молодого парня, едва ли не подростка. Он был крупным, многие даже назвали бы его огромным, но ужас и ярость в его глазах сказали мне, что это наверняка последний из защитников горящего города.

За его спиной я заметил какое-то движение. Отчаянно стараясь не смотреть туда, я закашлялся (кровь потекла по подбородку) и жестом поманил парня ближе. А он оттянул тетиву своего лука и выпустил в меня ещё одну стрелу – она пронзила мне правую ногу, с силой пригвоздив к земле.

Я стиснул зубы и, не выдержав, застонал от боли, но заставил себя улыбнуться ему и жестом позвал его снова. Он приблизился и, наложив на тетиву следующую стрелу, прокричал что-то. Вероятно, хотел узнать, что мне нужно, кто я и почему я напал на них. А может, просто что творится на этом «Острове любви».

Я улыбнулся шире, потом поднял дрожащую левую руку и указал себе за спину, отвлекая его внимание ещё на несколько бесценных секунд. Когда он снова посмотрел на меня, я намеренно медленно продемонстрировал ему общепонятный неприличный жест, выдавив при этом сиплый смешок.