Николай Александров - Четыре Искры на Байкале

Вблизи понятно, что это не лёд, а словно сгустившийся воздух или ставшая воздушно-лёгкой вода. И цвет – он не просто голубой, он переливается или искрится всеми цветами яркого спектра, с преобладанием голубого. И ещё… теперь нам отчётливо видно, что это не капля, а скорее арка, примерно на полметра уходящая в лёд.

Пока мы в буквальном смысле разинув рты пялимся на неизвестное чудо, Серёга выхватывает телефон и начинает снимать.

Я немного прихожу в себя и оглядываюсь – мы стоим полукругом перед переливающейся аркой. Михалыч, как и положено капитану на Байкале, судно не покинул, стоит и смотрит с борта «Хивуса».

Наш неугомонный репортёр подходит вплотную к арке и протягивает руку вглубь, видимо, видит что-то внутри, произносит:

– Ни хрена се! – И делает шаг внутрь.

– Мля-я-я-ять! – Выдыхаем мы одновременно с Тимохой и прыгаем за этим увлечённым идиотом.

– Какого хе… – нам в спину прилетает Женька и замирает на половине фразы.

В общем, было, от чего замереть.

Мы стоим в… хрустальном чуме – именно такое сравнение появилось у меня в первые мгновения пребывания тут.

Влетев через проход, мы с Тимой столкнули Сержа, и теперь он стоит в коленно-локтевой позе, с нелепо вывернутой правой рукой, в которой зажат телефон, который, судя по картинке на дисплее, продолжает снимать.

А ровно посередине на небольшом постаменте стоит в сияющем полном латном доспехе АНГЕЛ!

Ага, простой такой, симпатичный вполне мужик двух с половиной метров роста и огромными белыми крыльями за спиной. Впрочем, в нем всё белое – сияющие белым металлом доспехи, лицо, руки и огромный полуторный меч, который он держит остриём вверх, направив его точно на отверстие в потолке «чума». А из этого отверстия на него льётся бело-голубой свет и мириады снежинок или белых пушинок, пролетев по лучу, впитываются в лезвие меча.

Серж, даже не делая попыток подняться, просто чуть доворачивая голову на меня, шепчет:

– Ник, это твои приколы?!!!

Ему отвечает Женя из-за моей спины:

– Нет, это всё по-настоящему! Я это точно вижу!

Неожиданно свет, льющийся на ангела, затухает, последние снежинки впитываются в меч, и вдруг всё погружается во тьму. И мы растворяемся в ней, теряя сознание, тело и, наверное, душу.

Глава 4. Мы – духи

Сознание вернулось вспышкой – просто картинка окружающего мира развернулась перед глазами, моментально наполнив пустоту объёмом, цветом, изображением и звуком. И ещё: небывалое и непередаваемое ощущение чистоты. Нет-нет, тут не пахло дезинфекцией или моющими средствами, нет! Наверное, правильно сказать, что не пахло совсем ничем – не было даже намёка на запах. С цветом было тоже не всё так просто: светлый – не обычный ярко-белый, а белый, но нежно приглушенный, может быть, с лёгким кремовым оттенком. Звук… звука, по сути, не было, но это была не звенящая тишина огромного помещения, а… Так бывает в храме, когда ты в нём один и солнечный луч падает откуда-то сверху, и воздух, и звук вокруг тебя словно невесомая кисея. Кстати, свет! Светильников не было, было чувство, что лёгкое свечение излучают все поверхности, включая и наши собственные тела.

Мы находимся в огромном зале, боковые и задние стены не видны, но ощущаются так же, как и потолок. Так бывает в предрассветной туманной дымке. Но это было явно закрытое помещение, но помещение, размеры которого невозможно осознать. Мы, все четверо, стояли перед огромным, как и всё тут, ступенчатым подиумом, который венчала не то стена, не то огромный сферический экран.

Из одежды на мне, да и, судя по всему, и на остальных моих товарищах, только лёгкая, кремового цвета тога, наподобие набедренной повязки прикрывающая от бёдер до колен и перекинутая через правое плечо, грудь и спину. И всё. Ни белья, ни обуви.

На второй ступени перед нами примерно метрах в пяти от нас на стуле, а если точнее, на лёгком троне, сидит мужчина, на вид лет сорока, сто светлыми вьющимися волосами до плеч. Одет он тоже в тогу, но это тяжёлый, светло-золотистый материал. На голове – изящная диадема с разноцветными, крупными, явно драгоценными камнями. На руках – браслеты, несколько перстней, на ногах – сандалии золотистого цвета, со шнуровкой до голени.

Он мочит, с небольшим интересом рассматривая нас. Молчим и мы.

Слева от меня стоит Тимофей. Стоит гордо и прямо, внимательно и не отводя своих глаз от мужчины.

Справа – Женя. Он слегка напряжён, как перед прыжком, даже немного согнулся, чуть склонив голову. Глаза его постоянно сканируют доступное пространство, изучая экран и подиум, явно пытаясь найти место входа-выхода.