Владислава Николаева - Непростые смертные

– Харлуг!

Крик донёсся с улицы. Прозвучал, точно прокричали над ухом.

Харлуг не дрогнул, только брови взметнулись на чёрный от загара лоб. Непрошеный гость. Землепашцы не смеют подойти к крыльцу.

Оставил мясо, опёрся руками в стол, неспешно поднялся. Натянул штаны, подпоясался. Взял беременную в одном исподнем платье и потащил за собой. Женщина пыталась вырваться, но он лишь крепче сжал пальцы на белом запястье.

Харлуг без страха вышел на крыльцо. При нём не было оружия. Беременная в тонком платье неловко ежилась за спиной, тяжело переводила дух от одышки. Подурнела на поздних сроках. Исподнее платье полупрозрачное, баба и мёрзнет и пыхтит. Точно надо третью брать.

– Так-так, – Харлуг осклабился в улыбке. – Судьба не торопится привести твоё предсказание в действие, и ты пришёл сам.

На сей раз наследник тьмы явился пешим. Одет дороже князя, весь в чёрном, высокие сапоги из телячьей кожи. Харлуга раздражала его лощённость. Не таким должен быть наследник тьмы, не таким. Видно, старость рода даёт себя знать.

– У судьбы много инструментов.

– И что ты собрался делать? – рассмеялся Харлуг. Его настроение ничуть не омрачилось. Противник не годился для честной драки. Против Харлуга хрупок.

Харлуг дёрнул беременную на свет из-за спины.

– На, убей. Нового сделаю.

Мужчина покачал длинноволосой головой.

– Я не такой, как ты. Для меня есть святое…

Баба придушенно перевела дух, попыталась снова уйти за спину.

– …для меня священна клятва.

С этими словами наследник тьмы глупо нагнулся к расшитому мешку у ног, если б Харлуг захотел, размозжил бы ему череп. Однако Харлуга происходящее забавляло.

Наследник поднялся с мешком и извлёк из него огромный вытянутый череп. Чего он хотел? Чтобы он раскаялся? Отрёкся от совершённого? Ползал на коленях, плакал, сапоги ему целовал? Харлуг рассмеялся.

Выставивший себя ослом наследник бросил череп под крыльцо. Харлуг едва вспоминал об убитом коне.

Смех с клёкотом вырвался из горла.

– Ну и дурак же ты, – отсмеявшись, сказал Харлуг. – Змея у тебя там что ли?

– Нет.

Наследник тьмы померк, понурил плечи, опустил глаза.

Не опаснее беззубого пса. Харлуг выпустил запястье женщины. Она спешно скрылась в доме.

Харлуг, не чувствуя холода, вразвалку спустился по ступеням, поднял череп с побелевшей земли.

Дурак. Наверняка не поленился достать тот самый. Повесить что ли над дверью? Всего год прошёл, а кость стала совсем белой. Что не взяли зверь и птица, унесли и отмыли дожди и снега. Вытянутый белый череп, громадные пустые глазницы, совершенное выражение смерти…

Что-то кольнуло, нет, не раскаяние…

Харлуг не сразу заметил крошечного чёрного скорпиона, а когда заметил, было поздно, яд попал в кровь. Хватая ртом воздух, Харлуг выронил череп. Кость придавила ядовитую тварь, инструмент судьбы скрючено затих раньше своей жертвы, контрастный и мёртвый белой и мёртвой земле. Харлуг упал. Судорога сводила и разводила конечности, пена лезла изо рта. Перед глазами стоял агонизирующий в луже крови и грязи конь.

Какие обиженные у него были глаза…

– Ты заслужил свою глупую смерть.

Часть I. До.

Расплата

– Что, что? Да так бы вы там и топтались, если бы мы не подскочили!

– Хорош заливать-то! Подскочили они! Мы уже три часа отбивались, войско в три раза обмелело, подскочили они! К шапкиному разбору!

– Не разобрались бы нипочём!

– Да вы только и сидели в кустах, поджидали, чья правда брать начнёт, чтоб к победителям под шумок примкнуть!

– К победителям?! В кустах?! … Ты – должен мне, Ибор, и ты, клянусь, мне заплатишь…

*

Светлый старшой пригнулся над высоким шалашом дров походного костра. Ветки быстро подхватились, задымили. Старшой отмахнулся от сырого горьковатого дыма длиннопалой ладонью.

– Воду носите.

– Пусть Хало носит, – Ибор подпершись о падуб снимал длинный сапог, – а то есть он всегда первый!

– Да ты!!! – не подобрав слов, обиделся тёмный. – Будто меньше других я в седле трясся!

– Но ведь и не больше? – повёл точёной бровью Ибор. – Что это за замашки-то барские? В походе вон и старшие свою лямку тянут наравне, даже реже людей на привалах гоняют, всё больше сами…

– Да я… – ещё больше сбился Хало.

– Ох, что за судьба быть должным такому мелочному, корыстному, приземлённому существу?! – вопросил Ибор в густеющие чернью небеса.