Татьяна Мамаева - Отринутый от святыни

– У твоей мамы был рак?

– Вы неплохо осведомлены для человека, который никогда не принимал участие в нашей с мамой жизни, – съязвила Мия.

Миссис Миллс не отвечала, ожидая ответа на свой вопрос. Когда Мия кивнула, она сказала:

– Я знаю достаточно для того, чтобы задавать нужные вопросы. Вы будете сильно удивлены, мисс Марш, но я знаю о многом, даже то, ради кого вы переехали в Англию, но сейчас не об этом. Я вижу боль в твоих глазах, – отрешённо продолжила она, поправляя складки своего платья. – И это нормально, такова наша реакция на горе. Рано или поздно мы все сталкиваемся с потерями, но твоя боль даёт начало злости и ненависти. В чём причина? Ты злишься на болезнь? На жизнь? Здесь нет виноватых, и ты это знаешь, но вместо того, чтобы собирать себя по кусочкам и осознать ценность своей жизни, ты выбираешь злость. Мы все сталкиваемся со смертью. Продолжать жить с мыслью о ней тяжело, но такова доля живых.

Пару минут они просидели в молчании. Мия не хотела продолжать эту тему, зная, что она приведёт к разговору о маме, а она не хотела этого. Она всегда очень ревностно относилась к памяти о ней, не желая ни с кем делиться своими воспоминаниями.

Миссис Миллс, кажется, поняла её чувства (а может, ей просто наскучила тишина, зависшая между ними) и перевела тему разговора:

– Мой младший брат оставил вас и, возможно, на то у него были веские причины. – Она вздохнула, и устало провела ладонью по лицу. – Но я старалась приглядывать за вами. Я не знала, познакомимся ли мы с тобой, но чувствовала в себе необходимость следить за твоей жизнью. Я слышала, ты – писательница.

– Да, я пишу романы, – ответила Мия и добавила с сожалением: – Правда, ни один из них еще не был издан.

– Ты в них не уверена?

– Уверена, но пока не нашла издателя, разделяющего моё чувство.

– Всему своё время, – сказала миссис Миллс и встала с лавки. – Возможно, это место сможет изменить твою жизнь.

Они зашли в дом и прошли в просторный обеденный зал, оформленный в готическом стиле. В комнату падал яркий солнечный свет, сквозь высокие арочные окна, драпированные светлыми кружевными занавесками и тяжёлыми портьерами, растительный орнамент которых повторял рисунок скатерти и обоев. С кессонного потолка свисала низкая готическая люстра из гнутого метала, расположенная над длинным обеденным столом с закруглёнными краями и изогнутыми ножками.

– Узнав о твоём приезде, я решила устроить здесь небольшой маскарадный праздник в стиле Викторианской эпохи. Хочу познакомить тебя со своими друзьями и знакомыми.

Мия представила себя в доме, наполненном незнакомыми людьми. Она всегда старалась избегать шумных праздников и вечеринок, отдавая предпочтение беседам с близкими подругами в спокойной, домашней обстановке.

– Я – не любительница праздников. Для меня лучшее времяпрепровождение – это вечер в одиночестве за своей книгой.

– Если ты надеешься на то, что я отменю его, то я тебя разочарую. Тебе придётся присутствовать на нём. Приедут не только близкие мне люди, но и те, благодаря которым мне удаётся управлять этим поместьем и поддерживать его.

– Я сомневаюсь, что целью их визита является знакомство со мной. Скорее всего, по какой- то причине, это нужно вам. Иначе не было бы такой спешки.

Миссис Миллс не ответила на вопрос и открыла книгу, тем самым закрыв эту тему. Открылась дверь из кухни, и в комнату вошла служанка с подносом в руке.

*

Мия сбросила с себя платье и глубоко вдохнула свежий, ночной воздух, в котором витали запахи свежескошенной травы и стоячей воды. Она посмотрела на безмятежное озеро и деревья, склонившиеся к нему, протягивающие свои длинные ветви и пышную листву к его блестящей глади, пытаясь дотронуться до него.

Её окружала ночь, но она не чувствовала страха в этом незнакомом для неё месте. Мия спустилась к озеру, наслаждаясь мягкостью травы под ногами, и медленно вошла в тёплую воду. Когда вода дошла до её плеч, она остановилась, рассматривая кроны деревьев. Её взгляд остановился на полной луне. Прямо под ней, зависнув в воздухе, парил человек. Мия не смогла разглядеть ничего, кроме его черного силуэта, тем не менее, она чувствовала на себе его взгляд. Она подняла руку, чувствуя капли воды, стекающие вниз, и помахала ему. В то же мгновение силуэт дрогнул, его руки, ноги и шея разом согнулись под неестественными углами так, словно их обладателю одновременно переломали все конечности. Он напоминал марионетку, ожившую под сильно затянутыми нитями. Секунда – и нити оказались перерезанными: он начал падать.