Хелена Хейл - Визардия. Пламя любви

Мальтезер избегал её взгляда, затем решительно взял за руки и ответил:

– Эйприл, детка, мне очень жаль… – Директор не мог подобрать слов.

– О Боже… – У Эйприл перехватило дыхание и моментально подступили слезы. – Что-то с мамой? Кайзер в порядке?

– С ними всё хорошо. Но твой папа, Эйприл, он… Бен не выжил.

Эйприл замерла, Трой тут же крепко-крепко сжал её в объятиях, и девушка дала волю чувствам и ещё долго содрогалась в рыданиях. Все сохраняли молчание, ожидая, когда та чуть успокоиться. Дарен и Эванесса понятия не имели, как её поддержать, а Трой продолжал прижимать её к себе, давая понять, что он рядом. Эйприл повернулась к Мальтезеру, вытерев слезы. Ей больно было касаться отбитых щек, но новость об отце отключила другие чувства.

– Мистер Ньютус, мой отец, он… Как это произошло? – Хлюпая, спрашивала Эйприл.

– Бен сражался вместе с нами. Я подоспел, как только переместил семью в безопасное место. Он убил Честера, и ещё как минимум троих из компании Тахиры, но Феникс исподтишка подкрался со смертельным заклятием… Эйприл, милая, он доказал, что стал хорошим человеком.

Эванесса и Дарен взяли руки Эйприл в свои, и прикосновения их сказали больше, чем штампы сочувствия. Трой, как ни странно, болезненно воспринял утрату. Ему было невыносимо больно за свою девушку, но и не только. С того самого дня, как он впервые увидел Бена Эберсона на пирсе и по сей день, он был уверен, что будет прыгать от радости отмщения, ведь убийца, наконец, получил бы по заслугам. Ни грамма подобного чувства не было в его сердце сейчас.

– Мистер Ньютус, мне нужно к семье. Я хочу сегодня же отправиться домой. – Говорила Эйприл.

– Я пойду с Эйприл. – Вызвался Трой.

– Нет! – В один голос ответили директор, девушка и друзья.

– Да почему все вечно всё решают за меня?! – Возмутился он. – Я хочу принести дань памяти и поддержать Эберсонов, быть рядом с Эйприл.

– Эйприл, я телепортирую тебя к маме. Патриция обратилась ко мне в госпитале, ведь она переживала за тебя и не знала, где ты, жива ли. Я сообщил, что ты в полной безопасности, в месте, котором тебя не найдут. Она настаивала, чтобы ты тут и оставалась, но и твое рвение быть с мамой и братом я уважаю и одобряю. Есть только одна просьба.

– Всё, что угодно. – Всё ещё хлюпала носом Эйприл.

– Не вызывай Троя кольцом. Оно ещё у тебя?

Эйприл расстроилась, взглянула на руки и заметила, что кольца-то и нет. Видимо, Тахира бросила его где-то в лесу.

– Нет. – Эйприл повернулась к Трою – Прости.

Трой посмотрел на неё с выражением «нашла, за что извиняться», и обратился к директору.

– Мистер Ньютус, только не говорите, что я буду в заточении до экзаменов. Как я сдам их?

– Нет, мы приняли решение перенести экзамены на начало апреля, так что уже через месяц вы всё сдадите и разъедетесь. В Визардии останутся только те, кто не имеет домов в мире людей. – Заявил Мальтезер.

– Мистер Ньютус, как Агатус? – Спросил Дарен.

Директору не обязательно было отвечать, по его взгляду друзья всё поняли.

– Его родители ночуют в госпитале. Мы делаем всё, что в наших силах. – Только и сказал он.

– Когда мы вернемся в долину? – Уточнила Эванесса.

– Завтра утром я телепортирую вас на занятия. – Пообещал Мальтезер.

Затем встал, дал время Эйприл на прощание с Троем, после чего испарился с ней, оставив красную дымку. Тяжелый выдался день для всех. Дарен и Эванесса искренне сочувствовали Эйприл, не переставая думать об Агатусе. Трой пролежал в постели весь вечер, размышляя о былом, вспоминая последнюю встречу с Беном. Тогда он явился на поле боя, прикрыл их собой и велел телепортироваться. Раз уж он не вставал между ним и Эйприл, доверил ему свою дочь, значит, знал наверняка, что Трой – хороший человек. Было ли это сожаление об отнятом отце? Кто знает. Ведь Бен сам потерял не меньше – шестнадцать лет он не видел своих детей, и вместо отведенной старости с детьми и внуками, он получил два года любви и погибель.

Мысли витали вокруг Трояны и Женевы – где же они? Действительно ли в безопасности? Как хотелось Трою вернуться в тот день, когда все они дружно сидели в гостиной мистера Ньютуса. Ведь он так и не спросил о состоянии Хендрика, а Агатус в тот день был жив и здоров. Он думал о том, куда делась Тьма. Ведь выйдя из Элли, та вновь обрела свободу, и, вероятно, могла найти новый футляр.

Он снова и снова пытался вспомнить, каково было обнимать отца, слышать его голос. Им дали слишком мало времени, и это так несправедливо! Трой понимал, что для Константина то был единственный способ встретиться с сыном, пожертвовав собой, и что, будь он сам отцом, то, несомненно, принес бы себя в жертву ради дитя, но как теперь было справиться с этим? Как пережить? Тоска съедала его, нагоняя сон.