Ольга Брюс - Я иду домой

Почесав плешивую голову, Филипп ненадолго задумался. Тем временем одна песня в радио сменилась на другую.

– Ну, если не считать случая, произошедшего пару дней назад… – негромко хихикнув, наставник продолжил. – представляешь, Ворон по пьяни своей черепушкой разбил унитаз на первом этаже, – на этот раз Филипп не выдержал и рассмеялся.

– Живой хоть?

– Да куда денется? Он же непрошибаемый! – вытерев проступившие слезы большим пальцем, следом прошёлся ладонью по влажному лбу. – Ф-у-у-х, ну и жарища сегодня, весь пропотел, работать – нереально, а ты чуть ли не в свитере ходишь! – показал на надетое на подопечную черное худи. – Знаешь, мне даже завидно.

Яна только пожала плечами. Ясное дело, такие, как она, чисто физиологически с легкостью переносят любую жару, хоть в горящее пламя закинь. Но сейчас её не интересовали различия между ней и Смертными.

– Филипп, там в новостях уже вовсю о пропаже Смита трубят. – холодно произнесла охотница за головами, стараясь говорить как можно более невозмутимо. – Я думаю, это стоит доплаты оставшейся суммы.

Спохватившись, Филипп со словами: «А, точно, сейчас, айн момент» направился к висевшей на стене картине «Возвращение блудного сына». Не нравилась Яне эта картина, ой, как не нравилась, но причины девушка не понимала. Отталкивала она почему-то.

Однако за произведением Рембрандта располагался сейф, где Филипп хранил важные документы и полученные от заказчиков заветные конверты. Один из таких он вытащил из железного ящика и вручил подопечной.

– Вот, держи. Клиент остался доволен. Правда, не совсем понятно, за кой чёрт им этот бриташка сдался…

– Это уже не наша забота. – проговорила Яна, запихивая деньги в небольшой рюкзачок. – Да, кстати, Филипп, я хорошо подумала и решила немного отдохнуть. Могу я в первый раз в жизни взять отпуск? Хотя бы на пару недель?

После этих слов она заметила, как мужчина меняется в лице. На нём читалось некоторое смятение и небольшое удивление, он почесал затылок и после краткой паузы протянул:

– М-м-м-м, я бы с ра-адостью, только вот… У меня для тебя есть ещё одна работёнка… Хорошая, платят много… А там уже и в отпуск можно.

Яна ничего не ответила. Чувствовала же, не дадут расслабиться. Хотя… с её-то работой и так не сильно расслабишься. А то может и внезапно прилететь.

Отвернувшись, с неким раздражением спросила:

– Именно для меня? Больше никто в конторе не справляется?

– Дело не в том, что не справляются, – видя испорченное настроение девушки, немец заметно расстроился. – Просто… Кроме тебя, у нас из Иного Мира больше никого нет…

Рыжая резко повернулась и метнула взгляд на наставника. Что, Иного Мира? Да что сегодня за день?!

Филипп молча придвинул ей папку с документами.

– Какие-то знатные особы нарисовались. Хотят родственницу домой вернуть.

– Домой… Я охотница за головами и в няньки не нанималась, – Яна открыла папку. Внутри лежало письмо вместе с золотым колье, украшенным рубинами. Письмо же походило на кусок старинного пергамента: плотный желтоватый лист, на котором чернилами были аккуратно, с завитушками выведены слова с просьбой о помощи. За соответствующую награду. Одной из них и было дорогое колье.

Заметив, как молодая девушка рассматривает ожерелье, Филипп оживился:

– Нравится? Это предоплата. За выполнение еще больше обещают.

Однако особого энтузиазма Яна не проявила. Большим вниманием она одарила письмо, где и прочитала, что богатый дом Трэдиторов просит как можно скорее отыскать и вернуть девочку двенадцати лет отроду, что приходится племянницей отцу семейства; затем о том, как они будут сердечно благодарны и какими богатствами одарят «спасителя» ребенка, вернувшего его в семью, и как можно будет безбедно на эти богатства прожить вплоть до глубокой старости (если не до гробовой плиты).

Удивительно, но о богатствах Яна сейчас не задумывалась. Ее волновал вопрос, который она всё-таки задала своему начальнику:

– Как думаешь, что могут означать внезапно возникшие воспоминания о доме? – и подробно рассказала о произошедшем по дороге в организацию.

Филипп задумался. Теперь ему стала ясна причина её подавленности. Наконец, предположил:

– Может, это знак? Не думала до дома прокатиться?

– Не знаю, знак это или нет, но там мне делать нечего, – с этими словами охотница за головами с презрением бросила папку. Колье вылетело и звякнуло о поверхность стола.

– Кроме тебя, больше некому. Тем более, я слышал, там всё устаканилось, твоих уже не гоняют…