Карина Демина - Уж замуж невтерпеж

В платье.

То есть, оно понятно. Явись она без платья, случился бы скандал. И дело даже не в самом факте отсутствия и явления, сколько… почему-то именно Летиция Ладхемская почувствовала себя дурой.

А ведь она обладала врожденным вкусом.

И тонкостью натуры.

И в модах разбиралась получше некоторых.

И была изящна, прекрасна, подобна пресветлой Богине, снизошедшей до смертных. Ей об этом не раз говорили. А теперь вот она стояла. Смотрела на демоницу, раздраженно отмечая, что та, пожалуй, неплохо выглядит.

Без пудры.

Платье простое. И облегает… слишком уж облегает. Никакой прямоты и простоты линий, а сплошные изгибы. Те самые, пошлые, от которых должно избавляться во имя высокой моды. Юбка длинная, ниспадает мягкими складками. А из-под юбки хвост выглядывает.

То есть сперва Летиция решила, что ей показалось.

А он выглядывает.

Раз. И другой тоже. Высунулся змейкой с пушистою кисточкой на конце. И исчез. И снова высунулся.

Летиция моргнула.

– У… вас хвост? – вежливо поинтересовалась она, поскольку демоница не думала отступать и в свою очередь разглядывала саму Летицию.

Придирчиво так.

– Хвост, – согласилась та и в свою очередь спросила. – А вы лоб бреете?

– Для красоты, – почему-то Летиция ощутила, что краснеет. Благо, под слоем пудры этого не было заметно.

– Чего только люди для красоты не делают, – протянула демоница задумчиво.

И вздохнула.

Летиция тоже вздохнула.

Корсет давил на ребра и на грудь, которая была слишком велика, а потому, чтобы выпрямить линию приходилось утягивать её совсем уж плотно.

Фижмы были тяжелы.

Платье и того тяжелее. От пудры зудела кожа. Под париком парило.

– Это да, – раздался до отвращения бодрый голос. – Вот помнится у нас одна девка к щекам жаб прикладывала.

– Зачем? – Летиция с неудовольствием поглядела на тощую особу, чье лицо было столь отвратительно, что не понятно было, как ей с этим вот лицом, сплошь изрытым оспинами, вовсе удалось войти в свиту цесаревны.

Дикие они люди.

Не понимают, что тонким натурам следует окружать себя прекрасным.

– Так для красоты же ж! Всем ведомо, что жабья слизь самое верное средство супротив морщин, – девица потянулась. – Ну да белила тоже хорошо. Рожу поплотней намазал и не видно, есть ли там морщины или другого чего.

– Нет там морщин! – взвизгнула Летиция, испытывая острое желание огреть сию наглую особу по голове.

– Да? – девка нахмурилась. – А так-то и не скажешь. Морда-то ладно намалевана. Аки на портрете!

И произнеся сие, повернулась задом.

Только сила воли удержала Летицию от того, чтобы не отвесить наглой девке пинка. Ну и наличие свидетелей. Почему-то подумалось, что пинающаяся принцесса – это не совсем то, что добавит Ладхему политического веса.

Ричард смотрел на потенциальных невест. Они смотрели на Ричарда. И как-то от этого становилось до крайности неуютненько.

Ведь смотрели выжидающе.

И появлялось нехорошее ощущение, будто он совершил огромную ошибку. Будто взял и ненароком пообещал всем этим девицам что-то, чего не сможет исполнить при всем своем желании. Он поерзал и покосился на сидевшего рядом Ксандра. Тот тоже был отчего-то мрачен и даже как-то… поблек, что ли?

Такое вот появилось ощущение легкой неправильности.

Сидит, в тарелку уставился. Вилку серебряную в руке крутит, ничего-то не замечая.

– Простите, – раздался звонкий голос Ариции Ладхемской.

Она, в отличие от старшей сестры, облачилась в платье цвета молодой зелени. И парик выбрала желтый, кудряшками. Из кудряшек этих выглядывали перышки, а на самой макушке застряла крохотная шляпка в виде кораблика.

Наверное, это было красиво, но Ричард не мог отделаться от мысли, что кораблику в волосах грустно. Его бы вытащить и на волю.

…весенний ручей пробивался сквозь снежное покрывало. Темная вода летела по камням, спеша добраться до узкой трещины, а там, по ней, и к реке. Весной горные реки становятся злыми. Они вбирают в себя талые снега, и гремят, грохочут, тревожат скалы.