Николай Липницкий - Второй шанс. Это наша планета

За столом повисла тишина. Все уставились на меня, как на самое диковинное животное в зоопарке. И, только, несколько пар, широко распахнутых, женских глаз смотрели на меня с немым восхищением. Ничего себе характеристика! Не ожидал, что прославлюсь таким способом. Конечно, на самого умного, или, самого мастеровитого, например, я не претендовал. Но, самый отмороженный? Это явный перебор.

– Не обижайся, – видя моё смятение, постарался меня успокоить Дима. – Мы, всё равно всех вас, спецов, отмороженными называем. А, как иначе, если вы маленькой горсткой выходили против армад пришельцев. Сейчас, силы самообороны, вон, какие большие. И, всё равно, без потерь не обходится. А вас, сколько было тогда?

– Восемь отделений. До сотни не дотягивали. Так, мы, тоже, людей теряли.

– Но, всё равно, лезли. Ваш штурм основной базы уже легендой стал. Шестью группами, без прикрытия с воздуха, без резервов вломиться в святая святых инопланетян! Но ты – отдельный разговор. Мне рассказывали, как ты в одиночку против четырёх платформ пошёл.

Было зимой такое дело. Кажется, в декабре. Так получилось, что остались мы без прикрытия беспилотников. Тогда пришельцы сильно насели на две роты потомков. Мясорубка, говорят, знатная была. Ну и, всё наше авиакрыло туда бросили. А мы, как-то, с краю остались. Но и нам всякой гадости с лихвой хватило. Вдобавок, на руках два трёхсотых. Там, до люка метров сто оставалось. Вроде, недалеко, но по открытой местности. А в воздухе четыре платформы, не считая трёх радужных шаров. Мы сидели в кустах, смотрели на мечущегося в бреду Алика и хрипящего Даню и не знали, что делать. Я, тогда, молча, взял автомат и бросился в сторону от оврага. Никто, даже, окликнуть меня не успел. Платформы за мной. Ох, и погоняли они меня по пересечённой местности! Последнюю платформу я на остатках боекомплекта на землю сбросил. Возвращался пустой. Меня парни, уже похоронить успели, а тут я, живой и относительно целый появляюсь. Уставший, правда. Я и сам, тогда, не ожидал, что выживу. Просто, делал своё дело и всё.

– Так, это, когда было? Мне, тогда, всё равно было: выживу, или погибну. Вот и шёл напролом. Наверное, хотел к Эгиде.

– Эгиду не вернуть уже, – проговорил Шувалов, пригубив своё химическое пойло. – Жаль её, конечно. Отличная была девчонка. Заводная. И, как полицейский, тоже, хорошая.

– Что же вы, тогда, её, такую хорошую, на бойню отправили? – внезапно накатившую злость захотелось выплеснуть. – Да, ещё, со станнером.

– Она, такой же полицейский, как и все остальные. И погибла не она одна, а все, кто, тогда выехал вместе с ней. А, что со станнерами они были, так это наше табельное оружие. И, заметь, были бы у них лучевые пистолеты или импульсные карабины, результат был бы тем же. Сам знаешь, что наше оружие не берёт технику пришельцев. А автоматы только у вас были.

– Да, понимаю, – мне стало неловко за мимолётную вспышку злости. – Извини. Нашло что-то на меня.

– Ничего. Я понимаю. У Поминальной Стены был?

– Почти каждую неделю бываю.

– Знаешь, Стаф, – кто-то легко дотронулся до моего локтя. – Нельзя жить прошлым. Эгида погибла, и это нужно принять. Принять, понимаешь? И жить дальше.

Я обернулся и увидел широко распахнутые голубые глаза, смотрящие на меня с жалостью и сочуствием.

– Да, конечно, я понимаю.

Куратора звали Валдис. Он специально прибыл из штаба сопротивления, для того, чтобы работать с нами. Точнее, определить направления, которые можем решить только мы, и направления, являющиеся целями для батальона из местных. Невысокий, худенький, как и остальные потомки, он, на нашем фоне выглядел подростком. Зато, мозгами, точно, выше на голову всех нас, вместе взятых, был. Башковитый парень. И, кстати, своих современников не очень жалует. Вот и сейчас, сидит, ругается.

– Ни разу, ещё, нашим не удавалось проникнуть на территорию базы. Звук этот, проклятый. Стоит бойцам, только, через пролом на территорию шаг шагнуть и всё. В лёжку! Говорят, конечности отключаются и в глазах плывёт всё. Еле шевелятся. Столько людей потеряли из-за него!

Помню я этот звук. Его мы, даже, сразу и не заметили. Только, потом осознали, что тонкий, тихий, почти на грани слышимости звук преследует нас с того момента, как только зашли на базу. И, хоть и были от него неприятные ощущения, но особых неудобств он нам не создавал.

– Не знаю, – пожал плечами Грешник. – Мы, как-то, вверх лапками не падали.

– Наши специалисты считают, что мозг моих современников стал более податливым за эти двести лет. Вы, всё же, рождались и росли в агрессивной среде. А мы, в последние сто лет перед нашествием, существовали в тепличных, по сравнению с вами, условиях. А, потом, вообще, тридцать лет полной изоляции под землёй. Наверное, это, как-то, повлияло на нас. Так или иначе, а на основные инопланетные базы нам ход заказан.