Полина Сутягина - Море волнуется раз…

Олег сел на водительское место, положил лицо в ладони и сжал голову пальцами. Некоторое время он так и сидел. Его отвлек шорох. Небо совсем стемнело, и на фоне его умирающей голубизны промелькнули две крылатые тени. Летучие мыши, уже не столь частые гости в этих краях, ловили ночных насекомых. Вдруг один из зверьков пролетел так близко к машине, что крылом задел стекло. Этот шорох и привел Олега в движение. Вираж повторился. Олег попытался разобрать, что ловила летучая мышь рядом со стеклом. И когда вираж повторился в четвертый раз, он вышел из машины. Однако приблизиться ночной летун не дал, он обогнул человека, а потом неожиданно вылетел с другой стороны, зацепив крылом Олега по голове. Олег дернулся и поднял лицо на зверька, и увидел что-то зажатое в его лапках. Мышь пискнула и выпустила «добычу» прямо в руки человека. Это была прядка светлых с нежным пшеничным отливом волос, и если бы не этот отлив, почти молочных. Олег разложил на ладони знакомые волосы и нежно их погладил. А потом в отчаянье поднял глаза на мышь и, сам не понимая, что делает, вопросил:

– Где она?! А ну живо отвечай: где она?!

Мышь пискнула и унеслась в сторону леса. По спине мужчины вдруг прошел легкий озноб. Сам не свой, он захлопнул дверь машины, и двинулся в направлении, куда унесся летучий зверек.

На подкашивающихся ногах Олег продирался сквозь крапиву и валежник, вовсе не по тропинкам, коих здесь было немало, – он шел напролом, не понимая, что делает, продолжая сжимать в ладони прядь волос жены, и представляя перед собой ее образ.

Трудно сказать, как долго он шел, прежде чем оказался на берегу лесного ручья. Над пространством воды кроны немного расступались, пропуская вниз яркий лунный свет. Его отблески играли на журчащей змейке воды, образуя замысловатые узоры. Ночная влага напитала обувь и низ штанов, да и под куртку забивался предательский холодок. Олег опустился на колени у веявшего холодом ручья, будто не замечая наполнявшей его тело прохлады.

Прядь, свисавшая из его сжатого кулака, одним концом сползла в воду, и от нее побежала тонкая серебрящаяся в свете луны струйка.

Вдруг Олег услышал будто бы вздох, а затем легкий смех. Он вздрогнул и оглянулся. Вокруг стояли лишь разлапистые ели, да шуршали на ветру поросли кустарника в прогалине. Как он ни напрягал зрения, никого увидеть не мог. Однако смешок повторился. И когда Олег опустил взгляд на ручей, он вначале подумал, что рехнулся с горя. Ручей посмотрел на него в ответ.

Точнее сказать, из ручья на него смотрели глаза. Мутноватые в беге воды, широко распахнутые с серовато-желтой радужкой. Одни только глаза. Олег отпрянул, и наваждение исчезло. Тогда он снова придвинулся к ручью, но перед ним тек самый обычный, совсем неглазастый, ручей. В ладони он почувствовал сырость. Из нее свисала мокрая прядь волос. Она липла теперь к кулаку из-за влаги и вниз не тянулась. И тогда, повинуясь неожиданному импульсу, преодолевая потусторонний страх, Олег еще ближе подвинулся к ручью и опустил в него прядь, не размыкая пальцев.

Что-то хихикнуло вновь. И в ручье мелькнул желтоватый отблеск дикого взгляда. Олег снова инстинктивно отпрянул, и взгляд исчез. Тогда собрав всю волю в мокрый кулак, он повторил трюк. Глаза не замедлили появиться. Но не успел Олег на это хоть как-то отреагировать, как рядом раздался дребезжаще-звенящий голос:

– Ну что, долго дурачиться будем?

Олег от неожиданности икнул и обернулся, но рядом по-прежнему никого не было.

– Да здесь я, дурень вертлявый! – повторил голос совсем рядом, – в ручей гляди, башка тупая!

Олег повернулся вновь к воде. Ручей по-прежнему на него пялился. Рядом с глазами что-то забурлило, и голос раздался вновь.

– Ну, так и что тебе, дурашка?

– Мне… – хрипло выдавил Олег и не узнал своего голоса. – Жену… – проскрипел он, и запнулся.

– Жену? – булькнул Ручей.

– Вернуть…

– Какую такую жену? Жену, жену, жену… Не, это вот все не к нам… Это ваши вот любовные делишки. Мы такое не решаем… Это… Зачем только артефактами такими редкими балуешься, духов воды вызываешь… Ну, истинно, дурачки люди какие-то стали!

– Какими еще артефактами?! – вдруг обрел голос Олег и инстинктивно вздел руки. Глаза сразу исчезли. Олег резко и зло выдохнул и снова сунул кулак в воду.

На сей раз зафыркал-забулькал уже Ручей.

– Ну, ты это, парень, брось уже карпа за молоку тянуть! То дал, то взял! Кто так делает?! Хочешь чего, так давай излагай, как говорит ься, по делу. И волосом плати.