Елена Свительская - Три мужа для Кизи. Книга 2

Мохан подхватил радостно, обгоняя нас и едва не ударив нам в лица своими светильниками, отчего мы все попятились:

– О, братья, вспомните, ради чего мы живём! Путь к просветлению – цель нашей жизни! Следование дхарме важнее артхи и камы! Разрушение тамаса, усмирение раджаса и взращивание саттвы – вот цель нашей жизни! Цель жизни каждого человека!

Кажется, он сейчас притворялся Садхиром. И не относился слишком уж серьёзно к ценностям своего брата.

– Заткнись и ты! – проворчал сердито старший из мужчин. – Иначе я оба светильника тебе засуну в глотку!

Мохан шумно выдохнул, вмиг посерьёзневший. Но, впрочем, под укоризненным взглядом Сатхира смутился уже ощутимо и затих. И пошёл уже возле меня

Мы сделали ещё несколько шагов навстречу неизвестности, ещё несколько шагов подальше от моего родного дома. Уже бывшего.

Поллав вдруг проворчал, скидывая с себя накидку, которой был привязан к нам:

– И хватит уже этой ерунды! Нам в пути нужна свобода движений. И ножи, – и, перекинув ткань через мою шею, к телеге пошёл, достал кинжал с ножнами. И уже с оружием пошёл впереди нас, проворчав: – Я больше Кирану попадаться не хочу!

– Так-то так, – согласно качнул головою Садхир. – Но лучше бы нас не видели с оружием.

– Тут и с хищником можно встретиться, – хватка главы семьи на ножнах стала крепче. – Вот ведь говорили, что на отца Кизи напал тигр – и разорвал ему все внутренности.

Я споткнулась, едва не выронив светильник. Средний муж оглоблю одну выпустив, подхватил меня под рукою, удерживая и меня, и мой светильник. Поллав сердито обернулся на нас – и брат его руку свою от меня убрал

Дальше мы молча пошли. Младший и средний мужья не спешили взваливать свои накидки на меня. Или им хотелось, чтобы то могло помочь сохранить связи глубже между нами? Только им двоим?

– И зачем вообще вы их тащите ещё? – проворчал, спустя несколько шагов, главный муж, не оборачиваясь к нам.

– Тебе не хочется, так не мешай нам, – ответил твёрдо средний из музыкантов.

Мохан быстро посмотрел на него и отвернулся. А старший брат и вовсе не смотрел. Сердился.

– В семейной жизни надобно забывать о себе и думать о других, – добавил с улыбкою Садхир.

Мы шли ещё сколько-то – и солнце уже начало катиться к закату. Шли вдоль леса, потом углубились в него. Я напряжённо вглядывалась в незнакомые мне деревья, но молчала.

– Кажется, мы заблудились, – первым заметил Мохан. – Наш дом в другой стороне.

И вовремя уклонился от затрещины Поллава.

– Придёржи язык, – проворчал старший из музыкантов. – И вспомни: ты уже не самый младший в этой семье.

– Да это… это тут причём? – возмутился юноша, но, впрочем, отходя в сторону, подальше от тяжёлой руки главы семьи.

– Да взял бы и промолчал, – сказал вдруг Садхир. – Зачем понапрасну волнуешь нашу жену? Ещё ничего страшного случиться не успело, а ты уже панику норовишь поднять.

Бинкар смущённо потёр нос о плечо. Потом торопливо утёр запястьем накидку, будто боясь, что задел её и что это как-то помешает его связи со мной. И на меня виновато покосился. И всё-таки сказал:

– Прости, Кизи. Я забыл, что я уже не самый младший. Но я не хотел волновать тебя, – вдруг улыбнулся, с улыбкою покосившись на среднего брата. – Но ты не волнуйся: с нами ничего не случится. Присутствие Садхира приносит удачу.

– Это просто случайные совпадения, – проворчал глава семьи. – Иногда нам везло, но часто мы справлялись, только потому что прилагали достаточно усилий.

А средний только засмеялся. Видимо, подобный разговор был у них не впервой.

Поллав, на него глянув, добавил серьёзно:

– Я, впрочем, не отрицаю, что ум Садхира нас не раз из беды выручал. Но, всё-таки, глупо уповать на вечную удачу, да ещё из странных таких причин. Уж лучше бы молился, в самом деле! Вернее будет.

– Да, может… – Мохан опять нос почесал об плечо, где накидки не было, да пыльцой цветов с гирлянды, которую задел, обсыпал лицо. – Может, он с прошлой жизни своей много благочестия накопил – и вот теперь ему везёт? И нам, потому что мы подле него.

– А будь он таким благочестивым – и жил бы брахманом или хотя бы в царской семье, – проворчал старший из моих мужей.

– И верно, – улыбнулся скромный Садхир. – Не заслужил я жизни в роскоши и почестей, которые достаются дваждырожденным. И не было в моей жизни упанаяны, – вдруг погрустнел как-то. – И не будет.

– А разве упанаяна – повод и причина жизни добродетельной? – вырвалось у меня.