Джулия Рати - Последний праведник. Часть 1. Мирай

Как изменился их мир… И угораздило его стать настоятелем именно в это время. По молодости он зачитывался хрониками Монастыря. Когда-то люди были чисты, сильны, жили долго. Ему даже представить сложно, чем можно заниматься столько лет жизни. А сейчас… Он дотянул до тридцати пяти и был старожилом в их мире. Меньше половины населения переваливали за рубеж двадцати пяти лет. Большинство уходили раньше. Кого-то валили болезни, кого-то чужие руки. Жизнь перестала цениться. В отличии от белка, что давало мясо. Да, когда растительность, а вместе с ней и животные на планете стали редкостью, люди медленно, но верно начали избавляться от брезгливости поедать себе подобных. Особенно актуально это было для выжженных песков пустыни, там человек давно стал ходячим на двух ногах зверем.

Тяжелый вздох вырвался из груди настоятеля. Конечно, были места, где старались сохранить человечность. Родовые долины чистокровных, монастыри, убежища. Даже кое-где в городах удавалось. Но это становилось все сложнее. Перенаселение и скоротечность жизни привели к расцвету пороков. Власти городов не могли, а порой не хотели пресекать это буйство. Детство, если оно и было, заканчивалось быстро. К годам четырнадцати большинство успевало обзавестись семьями. Но браки долго не держались. Отчего нежелательные дети часто становились легкой добычей. Некоторых из них, он подбирал и брал к себе на поруки. Но души многих были покрыты от рождения такой тьмой, что не могли надолго задержаться в суровых стенах монастыря.

Приезд друга вдохнул в настоятеля новые силы. Наставник древнего рода, он был вынужден покинуть разгромленную долину. Из всех жителей уцелели лишь двое. Он и его ученик – мальчишка пяти лет. Чистый, с глубокой верой, наставник смог проникнуть в незрелые сердца его учеников и посадить там нужные семена. Вот уже четыре года как друг преподавал наравне с ним. Настоятель глубоко вздохнул, тревога съедала его. Друг ушел в пустыню, взяв с собой лишь Мирая. Игнар, его лучший ученик, незаметно увязался за ними. Того настоятель останавливать не стал. Малый в пустыне не пропадет.

Мужчина вздрогнул, на горизонте мелькнули размытые контуры. Вскочив, наставник распахнул окно, легкие опалил горячий воздух. Но предчувствие трагедии обожгло сильнее. Он смог рассмотреть лишь два мальчишеских силуэта. Высокой фигуры наставника рядом не было. Мирай шел, чуть сгорбившись от непосильной ноши. В ней настоятель распознал тело друга. Сердце остановилось, холодные мысли затопили сознание, воздух медленно вышел из легких. Время застыло. Постепенно боль сменилась отчаянной решимостью. Он вырастит этих ребят, укажет им верный путь. Особенно Мираю. Как и хотел его друг – из стен монастыря мальчишка выйдет праведником.

…

Мирай шел, переставляя ноги из последних сил. Пустыня, законно считая их своей добычей, не желала отпускать. Жар проник под одежду. Он обжигал кожу, слепил глаза, каждый вдох был словно глоток кипящего масла. Тело наставника оттягивало плечи, но он не дал Игнару помочь донести его. Боль, что разрывала сердце, глушила только тяжесть ноши. Наконец на горизонте показались стены Монастыря. За прошедшие годы он стал родным, даже роднее чем долина, в которой родился юный праведник. Первые пять лет детства стерлись вместе с болью от потери родных и близких. А теперь его покинул и наставник. Мирай не знал, сможет ли он жить дальше, но не отдать почести телу ушедшего учителя он не мог. Рядом скользнула тень Игнара, это почему-то придало сил. Их вражда впиталась в песок вместе с пролитой кровью общих врагов. Пустыня проглотит и не такое. Безжалостный бой расставил все на свои места, Мирай принял своего защитника.

Тяжелые, закованные в металл, двери монастыря распахнулись. На пороге возникла крепкая фигура настоятеля. Он застыл на месте, давая праведнику самому внести тело учителя во внутренние стены. Двор встретил тишиной. Ученики застыли в немом недоверии. Откуда взялись силы, Мирай не понимал, но донести учителя до небольшого возвышения в центре не составило труда. Туда надо было переложить его ношу. Горячий пот струился, обжигая лицо, но праведник медлил. Снять с себя тело, означало окончательно признать смерть наставника. Дрожь прокатилась по телу и застыла на глазах, застилая их непрошенной пленкой. Сделав глубокий вдох Мирай на выдохе перекинул через себя тело и застыл. Взгляд замер на последнем дорогом ему человеке. Лицо наставника выражало умиротворение. Это помогло вернуть покой и в душу юного праведника. Он знал куда ушел наставник. Слова настоятеля подтвердили его мысли.