Элис Грин - Зло знает мое имя

Моран был похож на глыбу льда. Большую. Холодную. Но я растоплю ее. Ты поплатишься за все, что сделал.

– Твой отец тоже пожертвовал собой ради вас. Только он оказался глупцом, а не героем. Слабаком. Мертвым.

Я сжала кулаки до хруста.

Вот папа – Король Эдвард поднимает меня на руки, и сажает на лошадь. Вот, щекочет меня перед сном. Вот, купает в море. Дарит букет роз на тринадцать лет. Вот, целует меня в щеку, на прощание, перед битвой.

«Будь сильной, моя маленькая леди. Не скучай.»

Звук моего падающего стула, казалось, услышал весь корабль. Я вскочила, нависнув над столом.

– Не смейте так о нем говорить! – не своим голосом кричала я. – Вы ничего, ничего о нем не знаете!

Вся моя стратегия потерпела фиаско. Я понимала, что он специально хочет сделать больнее, но это слишком!

Моран улыбнулся. Откусил кусочек кекса, и запил вином.

– Я знаю, что его тело сейчас хоронят, пока ты тут, ужинаешь с его убийцей. Его обезглавленное тело, извини за поправку.

Вот он целует меня в щеку…

Развернувшись, я бросилась к двери. Прыгну за борт. Сделаю с собой что-нибудь. Не стану я его женой, не стану! Лучше умереть.

Грохот заставил меня остановиться.

Моран в два счета настиг меня, поймал за предплечье, и резко дернул на себя, что плечо вывернулось. От боли я почти повисла на нем.

– А теперь слушай сюда, принцесса, – шептал он мне на ухо, пока я пыталась освободиться, – ты не в той ситуации, чтобы играть со мной, ясно тебе? Садись за стол, и ешь. Или всю неделю не получишь и крошки.

Он толкнул меня к столу.

Села, я скорее, от страха, чем от желания оставаться здесь еще секунду.

Заняв свое место, он больше не притронулся ни к еде, ни к напиткам. И вообще не смотрел на меня. На лбу выступили капли пота.

– Когда мы прибудем во дворец, веди себя подобающе, тебе же потом легче будет. Подружись со всеми. Особенно с моими невестами.

– Невестами? – у него что, гарем? Мы точно не на Восток плывем?

– Да. Две. Кассандра и Нина. Чтобы не рушить их государства, я тоже взял их в невесты. Придет время, и я выберу одну из вас в жены. А пока они все живут со мной. Ни одну из них я не трогаю. Ни в каком плане. А тебя подавно. Дети меня не привлекают.

Даже не знаю, радоваться мне, или принять это как унижение.

Голос его стал прерывистым, словно ему было тяжело говорить. Что с ним?

– И еще… не ходи одна по лесам. Опасно. Я приставлю к тебе человека, который все объяснит, а сейчас…

Последние слова зависли в воздухе, он вдруг обмяк в кресле, а потом и вовсе упал на пол.

Только этого мне не хватало.

Подбежав к нему, я увидела, как по белой рубашке на животе расплывается красное пятно крови. Вот почему он все время сидит. И так резко покинул Эфию. Наверное, рывок за мной заставил рану открыться.

"Вот сейчас он умрет" – пронеслось у меня в голове. Сейчас. Я просто не позову никого, и он умрет. На этом полу. Один. Корчась от боли.

Я вернусь домой, к маме и сестре. Все снова будет хорошо. Только подожди, Эльза.

Серые глаза короля приоткрылись. Он посмотрел на меня. Не умоляюще, не с надеждой. Просто, как смотрит человек на человека. Без титулов и вражды. Ни слова не сорвалось с его обветренных губ.

Даже не попросит спасти?

Подняв как можно выше голову, я отвернулась от него, чувствуя, как горящая в груди ярость утихает, превращаясь в нечто мерзкое и отвратное. Нет, мне не жалко его. Ничуть не жалко. Он нас не пожалел. И что мне гложет все внутри?

«В неравном бою и белка победу одержит» – эхом отдались в голове слова отца. Зачем ты спасаешь своего убийцу, папа?

Король так и смотрел на меня, не моргая.

Дверь в каюту распахнулась, а из нее прозвенел мой голос, зовущий на помощь.

Север проник своим холодом в нашу каюту через неделю путешествия.

Силестина заботливо кутала меня в пальто, а ночью мы спали вдвоем, под двумя одеялами.

Однажды я вышла на палубу, подышать свежим воздухом. Прямо рядом с кораблем, в ледяном море, плавали глыбы льда, размером с сельские дома. Не очень они меня успокаивали, честно сказать. Не знаю, как мы в них еще не врезались.

Но больше я туда не ходила.

Вместо этого, я третий день писала письмо домой, пытаясь объяснить свой поступок. Не выходила даже пара толковых строчек.

– Просто извинись и скажи все, как есть, – советовала служанка, пришивая мех к воротнику моего плаща.

Но каждый раз нужные слова не приходили в голову, или тут же вылетали из нее, и я час смотрела на перо и свою руку, потом бросала письмо и бралась за него позже снова.