Павел Химченко - Дитя Зла

Оглушив противника, Алистер вернул меч назад, схватился правой рукой за рикассо и, навалившись, ударил остриём в живот. Клинок пробил бронзовую кольчугу так глубоко, что вышел с другой стороны, уперевшись в кольчугу на спине. Главарь бандитов выпучил глаза от боли, глядя на холодный металл в своём животе. Паладин толкнул его плечом в грудь, резко выдернув свой клинок, отчего тот упал на спину, держась за живот руками.

Увидев, что главарь при смерти, остальные бандиты бросились бежать, а бойцы Завида были настолько пьяные, что даже не пытались их преследовать.

Бой был окончен.

— Завид! — крикнул Алистер.

— Я здесь! — подбежал к нему капитан.

— Допросите раненых, утром будем решать, что делать с теми, кто доживёт.

— Слушаюсь! — капитан ударил кулаком в грудь и принялся давать распоряжения своим бойцам.

Алистер положил свой двуручный меч на плечо и медленно побрёл обратно в лагерь, смотря под ноги в поисках ножен. Неожиданно из–за угла выбежала та самая женщина, которую он спас, ей было на вид лет тридцать–сорок. Она бросилась в ноги паладина и стала целовать его сабатоны.

— О Боги, храните этого доблестного воина! Благослови тебя Даждьбог и Та́ра, Святого́р дай силу тебе и Перу́н защиту свою, Хорс и Ди́вия да освещают твой путь денно и нощно. — молебно тараторила женщина, продолжая обнимать левую ногу паладина и касаясь своим лбом его стопы.

— Женщина, успокойся.

— Свят–свят–свят, да будешь ты благословен всеми Богами и род твой пусть вовек будет отмечен во всех мирах.

Алистер сел на корточки и взял женщину за плечи, приведя её в чувства.

— Я ещё раз говорю, успокойся.

— О, господин, я вас смутила и опозорила своим лепетом? О, простите меня никудышную, господин! Вы спасли мою жизнь, я буду вечно благодарить Богов за вас!

— Я сделал свою работу. Как твоё имя?

— Ефре́ссия имя моё, рада буду служить вам.

— Нет, мне не нужно служить. — улыбнувшись, ответил паладин, глядя в глаза женщины. — Где твой муж, Ефрессия?

— Убит нелюдями этими! — слёзы брызнули из её глаз. — Убили его звери эти дикие, защищал он меня, а они зарубили его как петуха по весне!

— Успокойся, успокойся, — Алистер уселся на левое бедро и прижал к себе рыдающую женщину. — У тебя есть дети?

— Шестеро, господин! — громко всхлипывая, отвечала селянка. — Двое так совсем ещё крохи, не ходят даже.

Алистер гладил женщину по волосам, слегка покачивая своей головой.

— А кто–нибудь из родственников у тебя есть?

— Только брат, но он давно уехал в столицу и редко приезжает.

— Расскажи мне, что за слухи ходят с этим лесом.

— Лесом… Вы про южный лес, господин? — селянка подняла заплаканные глаза и посмотрела в глаза паладина. — Поговаривают, что вот уже с неделю как лес растёт так быстро, будто он живой. Поговаривают, что скоро он нас всех поглотит, а в нём дикие люди, злые звери! Мой муж собирался переезжать к своим родственникам на север, но вот не успели мы, пришли изверги и зарубили его! — с новой силой заревела женщина.

— Чщи… — прошипел Алистер. Он начал медленно покачиваться, прижимая женщину к нагруднику. — Мы идём разбираться с этой проблемой, Ефрессия, так что всё образумится, не переживай.

— А если нет, господин, что тогда?

— Тогда собирайте свои вещи всем селом и будьте готовы, если мы не сможем решить эту проблему, тогда вам нужно будет бежать.

— Куда? — дрожащим голосом, спросила женщина.

— Не знаю. — ответил паладин.

За спиной всё ещё звучали стоны раненых, приказы Завида, шум других селян и прочее, а Алистер так и сидел на голой земле, прижав к себе только что овдовевшую женщину.

Утро выдалось необычайно тяжёлым для паладина, ему так сильно не хотелось вставать, что он даже на миг призадумался о дезертирстве, лишь бы ещё поспать. Но шутки шутками, а дело не ждёт.

Станислав поднялся раньше, чтобы приготовить своему мастеру завтрак. Верный оруженосец знал, что и когда нужно подавать паладинам, чтобы те как можно быстрее раскумарились после своих попоек и прочих приключений. Дело, конечно же, началось с вина и каши.

Алистер закончил завтрак и подошёл к Завиду, справиться о делах утренних.

— До́бро вам здравствовать, командир! — улыбаясь начал капитан.

— И тебе не хворать! Как оно? Что тут после ночной драки?

— Ну, могло быть и хуже. У нас четверо раненых, двоих придётся оставить на селе, их раны глубоки и идти они не смогут, ещё один не сможет драться дня так два точно, четвёртый заживёт быстро.