Степан Кайманов - Тьма и пламя. На бескрайней земле [litres]

Габриэлю было неудобно, стыдно расспрашивать Итана о таинственном миркле, который якобы утащил его мать и держал в страхе село много лет. Трое суток мэйт отчаянно терпел, прогоняя мысли о миркле – возможно, последнем в Грэйтлэнде. Но любопытство лишь разгоралось, и при этом боль, жажда и голод ослабевали, растворялись в глубине сознания, уступая место фантазии и грезам.

Постепенно ему становилось легче. В голове больше не звонил колокол от каждого звука, боль в боку стихла; раны почти затянулись. Остались только синяки да мелкие ссадины. Они должны были зажить сами собой и убедить Итана в том, что его спутник – самый обычный бездарь из далекого города с труднопроизносимым названием. Лесные дары, пусть и скромные, и постоянные заговоры сделали свое дело.

Габриэль посмотрел на Итана и улыбнулся, понимая, что поступал правильно, расчетливо. Произносил заговоры по ночам, когда мальчишка спал. Прикинулся, да простят его боги Элементоса, литуистом, чтобы расположить к себе. Не сводил синяки и шишки, выставляя их напоказ. Забыл про магию, запер ее в собственном изнуренном теле. Обдумывал каждый вопрос, перед тем как его задать. И если бы не свойственное ему любопытство, на Семи островах заводившее его в древние опасные шахты или в логово шипохвоста, он никогда не спросил бы Итана о сельском миркле.

– Расскажи мне о Погорельце, – с равнодушным видом попросил Габриэль, трогая большим пальцем острие палки. – Ты сам его видел?

– Нет, – ответил мальчишка, продолжая спокойно идти.

Ответ поразил Габриэля. Он ожидал, что сейчас-то ему нарисуют злобного миркля. С бараньими рогами на башке, красным пламенем в глазах и мохнатым хвостом на заднице. Но Итан ответил совершенно честно, хотя мог бы и наврать, описав свой героический побег от свирепого чудища.

Потрясенный Габриэль растерялся, задумался и не заметил, как нос сапога влез под торчащий из земли корень. Последствия были предсказуемы. Мэйт, взмахнув руками, шлепнулся на землю. Но тут же поднялся, чтобы не казаться ловкому и тихому спутнику совершеннейшим растяпой.

Итан не проронил ни слова осуждения, хотя имел полное право упрекнуть спутника и даже обругать. Только на мгновение глянул в небеса, очевидно, интересуясь, зачем ему подсунули эдакую обузу. После чего вновь зашагал как ни в чем не бывало.

Габриэль опять поравнялся с Итаном, на сей раз внимательно глядя под ноги, чтобы не грохнуться снова. Солнце слабело; желтые ленты света, свешивающиеся с неба, путались, застревали в плотной паутине пушистых ветвей и блекли. На бескрайний лес медленно опускалась серая пелена.

– А его кто-нибудь вообще видел?

– Видели, – уверенно ответил Итан. – Многие. Только издали.

– И какой он – миркль? – сгорал от любопытства Габриэль.

– Стро-о-ошный, – спокойно сказал сын охотника. – С волчьей башкой. Лохматый, точно пес, вместо рук – лапы с когтями. А при ходьбе костями гремит, что у него на шее висят.

Габриэль еле сдержал смех, прикусив до боли нижнюю губу. Нет, он вполне допускал, что чересчур набожные сельчане что-то или кого-то видели. Возможно, медведя, пришедшего ночью к селу на запах мясной похлебки. Но существо, описываемое Итаном, никак не походило на миркля. Потому что он сам, мэйт Семи островов, был самым настоящим мирклем, и все его предки, и все его друзья, и все его слуги, и все его сциники тоже были самыми настоящими мирклями. И ни один из них точно не имел ни волчьей головы, ни мохнатых лап. С другой стороны, если все бездари представляли мирклей так, как их представлял Итан, то это только на руку любому чародею.

– А почему вы называете его Погорельцем?

– Известно почему, – с видом всезнающего мудреца ответил Итан. – Он из старого рыбацкого поселка приходит. Там его логово.

– Поселок горел? – предположил Габриэль.

– Ога. Говорят, там довно миркли жили.

– А теперь там кто-нибудь живет?

– Нет. Дурное место, проклятое. Много крови, много смерти.

– Ты в нем бывал?

– Я ж не дурак.

– Ясно, – с пониманием покивал Габриэль. – А что же волисты?

– Папка говорит, что приезжали. Ходили в поселок, но ничего, кроме пепелища, не нашли.

– Видать, хитер миркль, – с уважением сказал Габриэль и резко остановился. – Стой! – беспокойно произнес он, хватая Итана за плечо.

– Что? – Сын охотника почуял тревогу, поглядел по сторонам и, подняв белобрысую голову, вопросительно и требовательно уставился на мэйта, не видя опасности.

– Ты разве не чувствуешь? – Габриэль втянул носом воздух, через силу вбивая в легкие омерзительный запах угрозы и смерти.