Кирилл Луковкин - Протокол «Иерихон»

Чан задумался. Казалось, вопрос застал его врасплох.

— Я же превратился в дикого зверя, — напомнил Рик. — Был опасен, мог убить или покалечить кого-нибудь. Почему мне сохранили жизнь?

— Вы оказались первым человеком из внешнего мира. За многие годы. И у меня родилась надежда найти выход из ситуации.

— Вы идеалист, доктор, — усмехнулся Рик.

— Возможно, — сухо сказал Чан. — Вы предпочитаете, чтобы я изменил решение?

— О нет. Спасибо вам.

Чан растерянно пожал плечами.

— На вашем месте мог оказаться кто угодно. Я сохранил бы жизнь ему.

Рик кивнул. Он поступил бы точно так же.

— Что со мной будет?

— Я не знаю, — признался Чан. — Ваша судьба не в моей компетенции.

— Звучит не очень-то оптимистично, — заметил Рик.

— К сожалению, это так, — доктор уже стоял в дверях. — Что-нибудь еще?

— Да. Я хочу есть.

Доктор сверился с часами.

— Обед будет через полчаса.

— Сделайте двойную порцию, — попросил Рик. В животе громко урчало.

— Я прослежу за этим.

Дверь закрылась. Рик оглядел стены и потолок. В том, что он под наблюдением, нет никаких сомнений. Он сел на краю постели, и увидел перед собой вместо ног две бледных тонких голени с синеватыми ниточками вен. Принялся вынимать из катетеров иглы и отсоединять датчики, прицеленные к телу липучками. Это оказалось настолько тяжким трудом, что по его завершении Рик успел взмокнуть и тяжело, прерывисто дышал. Наверно, со стороны он смотрится жалко. Меньше всего Рику хотелось бы смотреть в зеркало.

— Ничего, — пообещал он себе. — Это пустяки.

Предстояла серьезная работа. Ему нужно заново научиться ходить. Он опустил ноги на матовый пол и стал медленно переносить на них вес тела.

Рик с Чаном в сопровождении солдат шли по маршевому коридору.

Коридор стрелой пронзал Пространство.

В смысле, не Пространство — поправил себя Рик, — а внутренности башни. Власть привычки гораздо сильнее рациональных доводов, и избавиться от нее не так-то легко.

Сила притяжения была на треть слабее привычной. Рик сразу это отметил. Организм превратился в высокочувствительный прибор, который улавливал малейшие изменения как внутри себя, так и во внешней среде. Теперь Рик привыкал к новым возможностям.

Обещание Чана не сбылось: через неделю Рика не выпустили. Продержали в карантине месяц. Самый длинный месяц в жизни. Казалось, весь мир за стенами комнаты летит в пропасть. В такие моменты ему хотелось кричать. И он кричал. Разбивал кулаки в кровь о стены, бегал по комнате, или сидел в углу как паук.

А потом, когда время потеряло значение, и внешний мир перестал вызывать интерес, его выпустили. Поначалу он даже не хотел выходить, но потом вспомнил, каково его место, миссия и цель в этом мире. И понял, что в любой ситуации есть другая сторона — за месяц он смог хотя бы набрать нормальную массу и восстановить мускулы. Что касается памяти о прошлых событиях, Рик вспомнил все.

— Таких магистралей четыре, — сообщил Чан, вырывая Рика из раздумий. — По одной на каждую долю Башни.

— Можете не трудиться с объяснениями, — сказал Рик. — Я узнал эту структуру. Пусть и не сразу.

Рик еще раз скользнул взглядом по нутру Башни Мира. Казалось, они идут по бесконечному тоннелю, опутанному коммуникациями. Но все дело было в ракурсе. Он привык видеть Пространство в вертикали. Сейчас оно разворачивалось по горизонтали вокруг невидимого центра притяжения. Башню словно положили на бок, а их маленький отряд пробирается вдоль оси этого гигантского цилиндра.

Почему все обстояло именно так, надо выяснить как можно скорее. Он задавал вопросы, но не на все получал ответы. Ему тоже задавали вопросы, и какие-то ответы он пока держал при себе.

Их группа миновала очередной сектор. Контуры коммуникаций были знакомы. Этот мир был создан по тому же принципу, что и Термополис с Атлантисом. Так же приветствовал Рика — символами и знаками. Каждая деталь, каждая пластина и контур говорили с ним и рассказывали гораздо больше, чем смог бы поведать Чан и его соплеменники.

Рик глянул на сопровождающих. Все они принадлежали к монголоидной расе. Узкий разрез глаз, желтовато-темная кожа, маленький рост. Они говорили на гремучей смеси универсального языка с древним диалектом этнических предков, и порой Рику было сложно понять их.

— Вам знакома наша система? — уточнил Чан.

— Да. Я родился в таком же мире. Он в точности совпадает с вашей Башней… если наклонить голову набок.