Марина Комарова: Кобра клана Шенгай [litres]

Голова пошла кругом, очертания палаты начали расплываться.

Кто-то начал смеяться-нашёптывать:

Вдоль моего позвоночника пронеслась обжигающая волна.

Я знаю эти строки.

Давно-давно, в детстве, когда в камине потрескивал огонь, в комнате пахло сладко и душно, а тёплая рука матери касалась моей щеки, звучал этот стишок.

Я резко села, и тут же тело подхватил ледяной ветер.

От стен палаты вмиг ничего не осталось. Пол растаял, кровать рассыпалась белой пылью.

Меня окружала непроницаемая тьма, густая и жутко чернильная. Сердце заколотилось как бешеное, горло сдавило. Я схожу с ума? Или лекарства Изаму действуют совсем не так, как хотелось бы?

Тьма вспыхнула тысячами мелких искорок, закружившихся в безумном танце. Спустя пару секунд я сообразила, что под ногами хоть и ничего нет, но стою будто на твёрдой поверхности.

А ещё там внизу простирается тёмный лес, синие верхушки елей смотрят прямо в небо, а загнутые крыши пагод будто замерли в безвременье. Высокая стена с башнями частично огораживает здания от леса, но далеко не везде. Здания… в них явно живут, но что-то подсказывает, что это не просто для семей, это…

«Школы! – вспыхнула догадка. – Это такие же школы, как и наша Годзэн!»

А ещё это место называется Граница. Точно знаю, Граница. Та самая, на которую, по словам Изаму, меня мог бы отправить Коджи.

За спиной раздались щелчки.

Я обернулась.

В нескольких шагах стояла фигура, закутанная в лиловый плащ. Плащ словно плели тысячи пауков из переливающихся светом нитей. Можно было лишь угадывать очертания фигуры, но при этом не удавалось рассмотреть как следует.

Лицо скрывал капюшон, черты можно было увидеть только частично. Откуда-то взялась уверенность, что это женщина. Она настолько красива, что можно отдать богу душу. Она настолько безобразна, что ею пугают детей.

Её руки не скрывает плащ, пальцы непропорционально длинны, из их кончиков тянутся длинные нити, которые падают куда-то в темноту. Но если присмотреться, можно увидеть между пальцев металлические спицы. Именно они перекидывают нити и каждый раз щёлкают, соприкасаясь друг с другом.

От этих щёлчков по спине пробегают мурашки, а дыхание застревает в лёгких. Потому что ничего человеческого в этом существе нет. Оно красивое и в то же время чудовищное. Прекрасно холодной красотой звёзд и ужасно чернотой бездны, из которой никогда не выбраться.

Хозяйка Судьбы, Повелительница дорог без конца и начала.

Та, кто говорила со мной прошлой ночью.

Плетунья.

Ноги сами подкосились, и я рухнула на колени, склонившись перед богиней.

Она бесшумно приблизилась.

– Встань, дитя моё, – произнесла Плетунья странным, ни на что не похожим голосом: смесь звона колокола и эха подземелий. – Я не сержусь.

Нити-пальцы коснулись моих волос, порыв ветра принёс запах мороза и сырого мяса. Плоти Плетуньи не было видно сквозь одежду, но если раньше и было любопытство, то теперь оно исчезло. Я не хочу знать, как выглядит Плетунья без своего плаща из паутины.

Не хочу знать, что оно такое.

Я медленно подняла голову и посмотрела на богиню. Угрозы не чувствовалось.

Она качнула головой, складки капюшона колыхнулись. На мгновение вспыхнули раскалёнными углями нечеловеческие глаза.

– Встань, – повторила она.

Я поднялась на ноги, не отводя от неё взгляда.

– Мне можно задавать вопросы?

– Ты уже их задаешь.

Да, неловко получилось.

Расценив это как одобрение, я глубоко вдохнула и выпалила:

– Кто я?

Тихий смешок, и нити, словно змеи, заструились по пальцам Плетуньи.

– Ты – Аска из клана Шенгай, девица шестнадцати лет, бесприданница, одиночка. Ты не умеешь следить за языком, поэтому постоянно куда-то влипаешь. Ты – пагода без крыши.

Совсем не тот ответ, на который я рассчитывала. Однако это немного лучше, чем ничего. Плетунья это прекрасно понимает, но играет, как кошка с мышкой. Это бесит, но в то же время я осознаю, что однажды уже договорилась до ручки.

Она начала неторопливо обходить меня по кругу. Медленно, шаг за шагом, будто пыталась изучить со всех сторон.

– Ты обижена на всю Тайоганори, считая, что империя забрала твою родню. Ты довела до белого каления своего куратора, похваляясь, что сможешь высказать в лицо Плетунье, то есть мне, всё, что думаешь. А ещё…