Александр Якубович - Война жреца. Том III. Финал

— Не хочешь помогать — так и скажи, — огрызнулась Калита, перешагивая через один из могильных камней.

Тут все еще предпочитали хоронить мертвых в земле, а не сжигать, как в Клерии или дальше, на запад.

— Слушай, Энжи, ну не надо…

— Надо! Я тебе все сказала, Соф, я не собираюсь стоять и смотреть, как Геора ведет нас к пропасти… О! Вот и он!

Шестой и Седьмая остановились перед невысоким холмом, в котором угадывались очертания кургана. Могильнику было несколько тысяч лет, если не десяток — когда-то высокая насыпь почти полностью сравнялась с землей и если бы не многочисленные камни, то она бы уже полностью исчезла. Хотя тут постаралась и древняя магия.

Не говоря больше ни слова, Калита протянула вперед руку и направила вперед свою силу — будто пыталась что-то нащупать. Около минуты ничего не происходило, однако после пласты земли раздвинулись и оголили содержимое древнего захоронения. Два скелета, крупный, мужской и рядом с ним — поменьше женский. Удивительно, но оба костяка сохранились, хотя за такой срок кости должны были превратиться в пыль.

Не обращая внимания на кислую мину Софа, Калита ступила вперед и подхватила руками один из черепов — что поменьше, женский. На кости рядом она старалась не смотреть. Слишком это было мучительно.

— Вот. Действуй, — сказала она Шестому, протягивая богу-мудрецу череп.

— Ты уверена? — в последний раз спросил Соф.

— Уверена. И слушай молитвы. Когда придет время все исправить, я позову тебя. Или позовет Антон.

Соф серьезно кивнул, после чего обхватил двумя руками череп.

— Надеюсь, ты переживешь эту авантюру, Энжи — сказал Соф напоследок.

— Я тоже очень на это надеюсь, — ответила Калита.

После этого Мудрец стал колдовать. Пропуская силу через череп, он потянулся к Барду. С одной простой целью — поменять их сущности местами. Вытолкнуть божественную суть Калиты в череп, оставив только то, что связывало ее и этот осколок кости.

Ведь это был единственный способ незаметно подобраться к Антону, которого сейчас стерегли и жрецы Единого, и его Безликие.

Для этого Калите снова нужно стать простой смертной без каких-либо божественных сил, снова стать той, кем она была тысячи лет назад — простым бардом Энжи.

Мы были в пути уже две недели. Первые сутки после боя меня держали в глубокой отключке и на любые попытки прийти в сознание был один ответ — удар чем-нибудь тяжелым или крепким по голове. Следили при этом за мной невероятно внимательно, так что даже прикинуться спящим у меня не получалось: как только я приходил в сознание, рядом с моей клеткой материализовывалось несколько жрецов и десяток солдат, после чего меня отправляли в глубокий нокаут.

Позволили мне прийти в себя только на третий день, но лучше бы я был в обмороке. Очнулся я от того, что мне в горло вставили трубку и стали заливать какую-то дрянь. Очевидно, подобная процедура практиковалась на Таллерии не слишком часто, точнее, палачи это делали, чтобы жертва начала захлебываться, так что я ожидаемо закашлялся. Тогда же я и почувствовал на языке давно забытый отвратительный вкус, который плотно ассоциировался у меня с пытками и лишениями. Это был отвар, блокирующий ментальную магию.

— Не дергайся, магик! — прорычал на гонгорском огромный боец, что держал меня под правый локоть.

При этом он опасливо косился на мою железную руку, которая сейчас хватала воздух.

В ответ я только прорычал что-то невразумительное, так как был жестко дезориентирован, да и чувство утопления это не то, от чего хотелось бы проснуться. Я попытался рвануться в сторону и схватить бойца хоть за что-нибудь — только дайте дотянуться и я порву кого угодно хоть двумя пальцами — но вдруг осознал, что начинаю чувствовать правую руку все хуже и хуже, именно ниже локтя. Буквально через несколько мгновений вместо подвижной и такой уже родной стальной руки ко мне был прикреплен мертвый кусок железа.

Осознание того, что меня вновь сделали калекой, только усилило мою ярость, и я начал вырываться с удвоенной силой, попутно пытаясь выплюнуть и трубку, и зелье, которое один из жрецов в своей форменной робе с кругом на груди пытался залить в мое горло.

— Держите крепче, олухи!

После этой команды на меня навалилось еще несколько человек, чем практически впечатали в стенку клетки, установленной на телеге. После чего экзекуция продолжилась.

В какой-то момент я осознал, что мне проще дать залить в меня зелье, чем пытаться вырваться, рискуя повредить горло — трахеотомию тут точно делать не умели — так что я притих. Главное, чтобы опять не били по голове, потому что боль была ужасная. Какое мне обеспечили сотрясение? Средней тяжести — так точно. Пока меня держало пять человек, я не мог в полной мере оценить ущерб, нанесенный моей голове, однако уже через три минуты, когда кувшин с отваром опустел, меня отпустили, и я смог встать на ноги. Точнее, попытался, но меня почти сразу же повело, а к горлу подкатила тошнота. Если блевану — все повторится, а трубка с воронкой на конце, которая прибыла прямиком из пыточных застенков — я когда-то имел удовольствие познакомиться и с такими инструментами заплечных дел мастеров — и так разодрала мне горло и язык. Во рту чувствовался вкус крови.