Питер Ньюман - Злость [litres]

Шестеро безмолвствуют.

– Там, – она указывает на дверь, – рушится Империя. Мы потеряли юг и большинство колоний. Море теперь принадлежит инферналю! Мир меняется. Я там была, я это видела. И это меня пугает. Это пугает нас всех. Мы ждем, когда вы дадите нам сигнал.

Она высоко держит меч, позволяя ему оглядывать молчаливые фигуры.

– Меч тоже ждет. Пожалуйста. Вы нам нужны больше, чем когда-либо. Проснитесь. Проснитесь и помогите нам разобраться со всем этим. Пожалуйста.

Шестеро безмолвствуют.

Она скрипит зубами.

– Итак?

Ничего.

Она опускает меч, открывает глаза.

– Ладно. Оставайтесь в вашей дыре.

Опускает голову и смотрит на глядящий на нее меч.

– Ладно, – снова говорит она, поворачиваясь к ним спиной и направляясь к двери.

Снаружи ее ждет Покорность – терпение во плоти. Она низко кланяется, пока Веспер открывает двери, и в упор смотрит той в глаза.

– Могу я узнать, что произошло?

Веспер делает глубокий вдох, репетируя в голове ложь.

– Семеро остались довольны. Они желают, чтобы я продолжала им служить.

– В каком качестве?

– Слишком долго мы отгораживались от проблем на юге, но теперь, обладая теми сведениями, что я принесла, Они считают, что вновь пришло время протянуть руку помощи нашим соседям.

– Они восстанут?

– Нет. По крайней мере, не сейчас. Но я знаю: они желают, чтобы я помогала. И они хотят, чтобы вы мне помогли.

Покорность долго смотрит на Веспер, и по шее девочки скатываются капельки пота.

– Разумеется, – произносит она. – Меня вырастили, чтобы служить Семерым. Мои желания – не что иное, как Их воля. За все время служения Им я обнаружила, что понимать Их волю не всегда просто, но я уверена, что вместе мы все сделаем то, что до́лжно сделать.

Веспер сглатывает.

– Хорошо. Есть еще кое-что, что я должна сделать, и затем мы можем приступать.

Альфа из Семерых спит. Ему снятся давно прошедшие времена, счастливые времена – казалось, что они будут длиться вечно, и все же они стали лишь коротким мгновением его жизни. Каждое воспоминание идеально сохранено, и он гуляет по ним, шлифуя их и лелея.

Но вот кто-то не к месту заговорил. Это не медовые речи их творца и не ласковое пение его сестер и братьев.

Он пропускает слова мимо ушей, восстанавливая воспоминание до его первоначального состояния, но приходят другие слова. Путаные, простые слова смертного.

За ними он слышит свою сестру Гамму – и тут же вспоминает ее смерть.

Рушатся защитные стены памяти, и его охватывает боль, втягивая в настоящее, где горечь – вечный вкус на губах. Слишком долго он прятался в защитных слоях своих воспоминаний, поэтому сознание возвращается медленно. Но все же возвращается, и он восстает из добровольного забытья, ужаленный словами смертной, жаждущей действовать.

Внутри вскипает ярость, обращенная и на слова, и на их значение, и на смертную, которая их произносит, и на мир, который их вызвал.

Вне Сияющего Града холмы – это просто холмы, неравномерно разбросанные и никем не заселенные. Веспер и Джем идут к одному из больших взгорков, расположенному на другом конце огромного поля. К ним приближаются две фигуры, у обеих в руках палки, обе отбрасывают одинаковые тени, тянущиеся прочь от них.

Козленок бежит впереди, игнорируя других коз, заполоняющих склоны. Некоторые бросают на него взгляд, когда он проносится мимо, большинство же не обращает внимания. Наконец он узнает знакомый холм и взбирается на него. Наверху он допрыгивает до двух зданий и останавливается у меньшего.

Изнутри на него смотрит пара темных глаз, предупреждая ближе не подходить.

Козленок выпрямляется. Он уже не то существо, каким был, когда уходил с фермы. Он стал старше, больше и поумнел путешествуя. Задрав голову, он важно шагает в амбар.

Наступает короткое затишье, после которого раздаются звуки ударов, грохот разбитых предметов и блеяние.

Через пару мгновений козленок вылетает из амбара, останавливается через несколько метров, поворачивается и сплевывает.

В амбаре что-то шевелится, и козленок паникует, несется с холма и еще дальше, пока между ним и опасностью не остается несколько холмов. Все же он еще достаточно маленький.

Коза тяжело идет ко входу, чтобы удостовериться, что козленок не прячется где-нибудь рядом. Старшие козлы с любопытством на нее смотрят, и она отвечает им гневным взглядом. Зная свое место, они тут же отворачиваются. Она довольно всхрапывает, поворачивается и возвращается на лежбище.