Аарон Эхаз - Луна [litres]

– АСПИРО! – выдохнула Клаудия.

Сияющая руна, повисшая в воздухе, тотчас исчезла, а Клаудия шумно выдохнула – и из её губ вылетел яростный порыв ветра. Движением руки она направила его в сторону Сорена, и ветер взъерошил его идеально уложенные волосы, мигом разметав всю причёску. Сорен резко обернулся.

– Эй! Что ты делаешь? Я только недавно причесался!

Клаудия насмешливо пожала плечами.

– Всё равно эта твоя штучка не сработала, – сообщил Сорен, приглаживая волосы. – Тебе, наверно, надо прочитать ещё томов пять таких книжек, чтобы и правда меня разлохматить.

Каллум расхохотался от души.

– Здорово! А что ещё умеет делать твой камень?

Клаудия начала было рисовать в воздухе следующую руну, но Каллум отвлёкся, потому что кто-то похлопал его по плечу. На этот раз – пожилой королевский гвардеец с крайне серьёзным выражением лица.

– Принц Каллум, – сказал гвардеец сурово, – король сейчас же требует вас к себе. Дело срочное.

Тем временем в самом сердце королевского замка Эзран в компании с Чавком приступили к ежеутренним процедурам.

– Как думаешь, Бариус сегодня испёк наши любимые пироженки с джемом? – спросил Эзран своего друга-хамележаба.

Они сидели рядышком в одном из многочисленных вентиляционных туннелей, о существовании которых не подозревало большинство обитателей замка – как людей, так и хамележабов. Однако же Эзран с Чавком обладали талантами находить всяческие проходы и пролазы в места, куда очень хотелось попасть. Сегодня утром им очень хотелось попасть на кухню, откуда так здорово пахло свежей сладкой выпечкой.

Чавк сморгнул своими жабьими глазами навыкате и облизнул рот длинным языком. Он не сомневался, что это запах его любимого лакомства.

– Ага, я тоже чувствую, что пирожные готовы, – согласился с ним Эзран.

Он внимательно всмотрелся сквозь решётку, заграждавшую выход из туннеля. Точно, вот они! Пекарь Бариус как раз вынимал из печки полный противень любимых пироженок с джемом.

Нет, не сейчас, пока ещё выжидаем, подумал Эзран. Из личного опыта он отлично знал, как нужно рассчитывать время для вылазки. Хотя этих пироженок на нужды всех обитателей замка Бариус выпекал по несколько сотен в день и, наверное, мог бы заниматься их выпечкой, вообще не просыпаясь, всё равно замковый кондитер тереть не мог, когда Эзран утаскивал хоть одну штучку без разрешения. На самом деле Эзрана всегда смешило, что автор самых сладких и вкусных пирожных в королевстве обладал настолько несладким характером.

Принц прождал целую вечность, пока Бариус отойдёт от стола с выпечкой, чтобы заняться ещё какой-то рутинной работой. Очень тихо и осторожно мальчик отодвинул решётку, выскочил наружу и схватил с подноса истекающий раскалённым джемом треугольничек из бисквитного теста. Он тут же вонзил зубы в лакомство и здорово обжёг рот, но это его не остановило: вмиг сжевал всё до последней крошки. Есть на свете удовольствия, которые стоят обожжённого языка!

– Принц Эзран! Я вас отлично вижу! – прогремел громовой голос Бариуса из дальнего конца замковой кухни.

Эзран на миг замер – но потом быстренько затолкал в рот ещё одно пирожное.

– Ох, Бариус, прости! Я думал, можно взять пару штук. Думал, это подгоревшие, которые ты всё равно собрался выбросить…

– Подгоревшие?! Выбросить?! Вы что, ослепли и не видите прекрасной золотистой корочки? И идеальной треугольной формы? И как вы смеете жевать в моём присутствии?! А ну положите пирожное на место!

– Но оно ведь всё равно теперь надкушенное, кому оно нужно? – резонно возразил мальчик. – Давай лучше я его доем, чтобы не пропадало.

Бариус сурово зашевелил бровями, возмущённый наглостью принца. Вообще он часто возмущался недостатком уважения к собственной персоне. Шеф-повар кухни королевского замка – казалось бы, чрезвычайно ответственная должность! Вот он и старался управлять своим хозяйством на военный лад, вроде полководца. Каждое утро вставал в шесть часов, раздавал задачи поварятам, самолично пёк хлеб и сладости, чтобы они были готовы точно к полудню. К полудню же он раскладывал готовые пирожные на кучки по дюжине штук. Никто, включая короля, не мог потребовать доставить ему для банкета пятьдесят пирожных: либо сорок восемь, либо шестьдесят, никак иначе. Однажды они все привыкнут к его порядкам и перестанут говорить глупости типа «подайте-ка нам штук пятьдесят пирожных»!