Мара Вульф - Как падающий снег [litres]

Скай вернула меня к реальности.

– Хватит воображать, – рявкнула она и выдернула наушники у меня из ушей. – Он с Хелен целуется.

Порой я ненавидела ее стремление к абсолютной честности. Мне совсем не хотелось знать обо всем. Расстроенная, я побрела следом за подругой на урок театрального искусства. В наказание стоило не делиться с ней историей про дверь. Хотя, скорее всего, она и так мне не поверит. Когда мы пробрались на свои места, мое терпение уже было на исходе.

– Она там была, – прошептала я, уставившись на крышку стола.

– Ау? Ты со мной разговариваешь или с жвачкой?

Я скривилась от отвращения, увидев, что кто-то оставил ее после себя на столе. Схватив жвачку кончиками пальцев, я быстро выбросила ее в мусорное ведро.

– Не надо так корчиться. Держу пари, в кафе тебе приходилось убирать вещи и похуже.

Тут Скай была права.

– Говорю тебе, она была там, – я вернулась к нашему разговору. – Дверь.

Пришлось напомнить подруге. Скай прищурилась и приложила ладонь к моему лбу.

– Температуры нет, – в ее голосе чувствовалось облегчение.

– Само собой, – я отвела ее руку в сторону.

– Но у тебя определенно галлюцинации. Опять с матерью поругалась?

Скай, как обычно, попала в яблочко. Ничего удивительного, ведь я доставала маму почти каждый день.

– Она отобрала у меня телефон.

– Вот отстой.

– Можешь сказать еще раз. Но это сейчас не важно. Клянусь тебе, там была дверь.

– Элиза, может, тебе стоит пару дней отдохнуть дома? Из-за истории с Фрейзером ты сама не своя.

– Неужели я слышу свое имя, леди?

А вот и он: Фрейзер Вайльдгуз, великая любовь всех девчонок нашей параллели. Кроме Скай. Для нее он был, скорее, отвратительным насекомым. Но у какого насекомого могли быть такие ярко-зеленые глаза, сияющее загаром лицо и черные растрепанные кудри? Он выглядел восхитительно. Вдобавок имя «Фрейзер» происходит от нормандского «клубника». Наверняка на вкус он сладкий, как клубника. У меня пересохло во рту. Другие девчонки, которые увивались за ним, меня бы поняли. Мои губы сами собой стали расплываться в улыбке.

– Мечтать не вредно, Вайльдгуз, – прошипела Скай.

– Скай, единственная и неповторимая, – Фрейзер проскользнул мимо нас к своей парте.

Я бросила на подругу взгляд, который должен был означать: ты что, дура? Но она сделала вид, что ничего не поняла. Неужели нельзя быть чуть-чуть добрее к нему, хотя бы раз?

Мисс Питерс, наша театральная руководительницв, закончила шуршать бумагами и встала. Шутки кончились. Я постаралась выкинуть из головы все мысли про дверь. От волнения начала грызть ногти, чем заслужила полный отвращения взгляд Скай. Она терпеть не могла эту мою привычку. Подсунув ладони под себя, я начала нервно покачиваться.

– Сейчас будет твой выход, – напомнила шепотом Скай. Ее тон не допускал никаких возражений.

Я кивнула. Если ничего не сделаю сейчас, у нас с Фрейзером нет будущего. Я была влюблена в него уже больше года. Начался наш последний год в старшей школе, так что хватит ходить вокруг да около. Во всяком случае, по словам Скай, она больше не могла выносить мои безмолвные мучения. Подруга пригрозила, что разболтает всем о моих чувствах к Фрейзеру, если я не буду придерживаться плана. От волнения сердце колотилось так сильно, что его стук наверняка слышали все присутствующие.

– Итак, все уже в сборе… – мисс Питерс бросила многозначительный взгляд на Фрейзера. – Можем начинать. Вы уже в курсе, что в этом году мы ставим «Тристана и Изольду». Это особенная пьеса. За все время своей работы я ни разу не готовила такую сложную постановку с учениками. Надеюсь, все прочитали рукопись, подготовленную Элизой.

Вздох, пронесшийся по рядам, не стал для меня неожиданностью. Я предложила эту пьесу еще в конце прошлого года и добилась ее утверждения с большим трудом. Мне хотелось поставить ее с тех пор, как впервые увидела экранизацию с Джеймсом Франко. Мои собственные актерские способности были весьма скромными, но я всю жизнь с удовольствием писала пьесы. И эта рукопись какое-то время хранилась у меня на жестком диске, прежде чем я рискнула показать ее мисс Питерс.

– Пьеса написана просто замечательно, Элиза, – она как раз повернулась ко мне.

Я тут же почувствовала, что краснею. Хотя я с седьмого класса составляла учебные материалы для театрального курса, такая удачная пьеса у меня получилась впервые. На мой взгляд, за всю историю кино никто из героев не был так красив, как Тристан. Для нас со Скай фильм «Тристан и Изольда» стал самой волнующей историей любви, любви абсолютно запретной, даже более, чем у Ромео с Джульеттой. Мы пересмотрели фильм, наверное, сотню раз и каждый раз рыдали навзрыд.