Э. Дж Меллоу - Песня вечных дождей [litres]

Нет, Ларкира оплакивала каждую невозможность. Все те многочисленные моменты, когда ей приходилось безмолвствовать, оставаясь спокойной, сдержанной и веселой, в то время как она напротив ощущала грусть. Она горевала из-за девятнадцати лет попыток быть хорошей. Или, скорее, лучше, чем уже была. Ларкира плакала, потому что слезы казались безопаснее крика.

И лишь только когда сон овладел ею, она остановилась.

Утром Ларкира нашла крыс. Единственные существа, о которых она не подумала, когда сидела одна в своем переулке. Все их тела оказались изрезаны, словно потоки ее слез были ножами.

Три дня спустя Ларкира обнаружила, что настроение у нее явно улучшилось.

Она вообще редко подолгу пребывала в состоянии меланхолии.

К тому же этот день был особенным. Потому что после месяца такой жизни, ее Лиренфаст закончился! Или закончится, как только она вернется домой.

А еще в этот же день ей исполнялось девятнадцать.

Мысленно напевая мелодию, Ларкира направилась из нижних кварталов к внешним кольцам города. Она шла по узким, переполненным людьми дорожкам, пот стекал по ее шее, а влажный воздух окутывал тело. Лето в Джабари всегда было невыносимым, но Ларкира находила его особенно мучительным здесь, где ранним утром солнце поднималось очень высоко, обжигая красновато-коричневые каменные улицы, на которые едва осмеливался проникнуть ветерок. Когда она завернула за угол, сладкий запах тележек, торгующих квадратиками из воздушного риса, наполнил воздух. То тут, то там слышалось низкое бормотание и хриплый голос жителей, живущих в тесноте и очень близко друг к другу. Как и было задумано, Ларкира хорошо познакомилась с этой частью города. И, несмотря на трудности, с которыми столкнулась, она обнаружила, что будет скучать по всему этому. Нижние кварталы напомнили ей районы другого города, расположенного очень далеко отсюда, который она называла домом.

Осторожно почесав повязку на пальце, пульсирующая боль не отступала, Ларкира продолжила путь в своей поношенной одежде. То, что в начале было простым, но чистым нарядом из туники и брюк, превратилось в мешанину покрытых пятнами тесемок, цепляющихся за более тонкие нити в отчаянной попытке прикрыть не предназначенные для глаз посторонних части ее тела. Не то чтобы там было на что глазеть. По сравнению с двумя своими сестрами Ларкира всегда была худой. «Хрупкая птичка, которая, сколько бы зерна ни склевала, никогда не станет толстой», – как любила говорить Ния.

При мысли о рыжеволосой сестре на губах Ларкиры появилась широкая улыбка.

Впервые с тех пор, как она лишилась пальца.

«Не могу дождаться, когда наконец вернусь домой», – ускоряя шаг, радостно подумала Ларкира.

Так было до тех пор, пока влажная, теплая слизь не коснулась пальцев ее ног. Взглянув вниз, Ларкира обнаружила, что наступила в кучу конского помета.

Несколько секунд она стояла, уставившись на свои разваливающиеся сандалии, теперь покрытые навозом.

А затем начала смеяться.

С магией, зверем дремлющей в животе, звук свободно плыл, неопасный на ветру и напоминающий жужжание колибри. Прохожие смотрели на нее так, словно ее мысли улетали вместе с этим звуком.

Но ничто не могло омрачить счастье Ларкиры в этот день.

– Я иду домой, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь и пританцовывая на мягкой куче. Хлюп. Плюх . – А когда дойду, отправлюсь сразу в комнату Нии и лягу на ее кровать, прямо под одеяло. Или, еще лучше, перевернусь, чтобы мои ноги оказались у нее на подушке. – При этой мысли у Ларкиры вырвался еще один искрящийся смех, и она продолжила идти.

Разум так кипел от охватившего ее ликования, что она на мгновение забыла, как, должно быть, выглядит и пахнет, а еще о том факте, что на одной из ее рук было четыре пальца вместо пяти.

Ведь она шла домой!

Пересекая небольшой мост, который вел к последнему кольцу нижних кварталов, Ларкира услышала шум и заглянула в переулок.

Группа людей, по внешнему виду очень похожих на нее, окружала мужчину, не похожего ни на одного из них. Его добротно сшитая одежда свидетельствовала о более высоком уровне благосостояния, о чем говорили и натертые воском сапоги, сияющие так же, как и меч в его руке.

Хоть и вооруженный, он, несомненно, был в меньшинстве, а примитивные заточки и шары с железными шипами, лежащие в руках его противников, уж точно не помогали делу.