Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть вторая

– Сурок сонливый, – нежно шепнула алатка и совсем уж собралась разыскать тергачиное перо и пощекотать в сопящем мужнином носу, но передумала. Бонифаций вчера пил меньше и только касеру, но выспаться ему не мешало, а ей… Ей не помешало бы полюбоваться горами!

Принцесса внушительной птицей перепорхнула через дрыхнущую половину и принялась одеваться, благословляя платье без шнуровки и отсутствие камеристок, однако прогулка сорвалась: караулившая под дверью Мухр’ука сообщила, что Этери «ждот и хочэт выдэт быстра». Алатка никогда не удирала, если ее звали на помощь, каким бы противным ни был зовущий, лисонька же Матильде вчера понравилась окончательно. Другое дело, что впервые напившаяся кагетка не представляла, что ее ждет утром. Как назло, ясноголовая высокопреосвященства выскочила из своих покоев без фляги, пришлось возвращаться. Бонифаций по-прежнему сопел, обнимая подушку, и принцесса все же тронула его за нос: муж дернулся, но не проснулся. Странно, что Этери продрала глаза, хотя ее могло просто затошнить.

– Госпожа здорова? – спросила Матильда, когда они со служанкой и скромно держащимися позади адуанами лезли по очередной лестнице.

– Савсэм здравая, – заверила старуха и уточнила, – но трэвожная, как горлица у гнэзда, когда в нэбэ арол.

– Странный у вас мансай…

– Гаспажа гаварыт нэ панятно.

Госпожа фыркнула и замолчала. Свалившийся им вчера на головы «арол» переполошил не только Этери. Обалдели все, хотя удивляться по большому счету было нечему – как ушел, так и вернулся. Сделал что хотел, узнал про богоданца и получивших в зубы морисков и решил заняться Гайифой лично. Значит, более важных дел у Ворона нет! Были бы, регент сейчас или дриксенцев колотил, или Олларии мозги вправлял, а он ночь напролет пел, смеялся и пил. Пил, пока собутыльники могли поднимать стаканы. Первым сдался Дуглас, Матильда оказалась второй, но она и начала раньше…

замурлыкала под нос алатка, – гейя-гей,

Лестница кончалась у самого садика Этери. Узенькая калитка явно предназначалась слугам, так что ведьму с рогами они благополучно обошли. Если ведьма все еще отвращала зло, хотя какое зло в такое утро? Розовое, ясное, холодное – как молодость, которая взяла да и вернулась под звон чужих струн и родных песен.

– Гыйя-гый! – откликнулся все забывший и ничему не научившийся крылатый зеленоштанец, что означало: «Есть давай! Хочу! Много! Всегда!»

– Кыш! – велела алатка. Место вчерашнего пиршества пряталось за домиком, а здесь были усыпавшие куст ягоды и множество птиц, пичуг и пичужек, правда, зеленоштанец средь них был лишь один.

– Хвост вырву, – пригрозила принцесса не желающему отлетать наглецу и юркнула в распахнутую служанкой дверцу. Этери уже ждала, выглядела она озабоченной, но отнюдь не бледной и не зеленой. А ведь дочка Лиса могла в мансай что-то и подсыпать! Потому и сама бокал за бокалом пила, и гостье подливала. Покойный Адгемар, по слухам, только резал чужими руками, а травил сам, те же, кто на «ты» с отравой, на короткой ноге и с противоядиями.

– Я не ждала вас так рано, – быстро проговорила кагетка. – Надеюсь, Мухр’ука вас не разбудила?

– Могла бы и разбудить, раз уж нужно. Что было в мансае?

– В мансае?

– Будь он сам по себе, мы бы обе еще спали.

– Разве? – мысли лисоньки занимало что-то другое. – Вы хорошо помните мою картину?

– Такое, пожалуй, забудешь!

– Тогда идемте.

Кто-то… надо думать, верная Мухр’ука, постарался – следы вчерашнего разгула исчезли, пахло и то не разлитым вином, а чем-то вроде полыни. С комнатой было все в порядке, за одним-единственным исключением. Роспись в нише уродовала нескладная долговязая фигура. Где-то едва намеченная, а где-то прорисованная до мельчайших подробностей, она, попирая все понятия о перспективе и прочих художественностях, вознеслась облезлой башкой выше не только дальних гор, но и занимавшего передний план рогатого Бакры. Вглядевшись, Матильда поняла, что непонятный урод сразу находится и перед козлом, и за ним. Четче всего вышли запястье, ноги – одна по отворот сапога, а другая по бедро, и шея, зато туловище с трудом проступало сквозь пропоровшего его рогача.

– Я не знаю, что с этим делать, – посетовала хозяйка. – Бакраны решат, что это Зло, и все начнется заново, а зарисовывать долго. Он слишком большой, и я не понимаю, откуда он взялся.