Женевьева Горничек - Сердце Ведьмы [litres]

– Подумать только, а когда-то я правила царством мёртвых, – размышляла женщина вслух, рассматривая особенно красивую репу.

Затем она заметила, как что-то кружится высоко в небе, – и по знакомым очертаниям опознала Нидхёгга, дракона, что был одним из самых первых существ, с которыми она столкнулась в Нифльхейме, и который стал одним из её подданных. Теперь он был лишь напоминанием о прошлом.

И о том, чем прежде была она сама.

– Подумать только, когда-то я была могущественной ведьмой, которая творила захватывающие вещи. – При виде дракона её настроение заметно испортилось. – И вот я здесь, радуюсь репе. Ну и нелепость.

Времена года проходили одно за другим, а Бальдра по-прежнему не было. Следы, ведущие из пещеры, которые она обнаружила, когда впервые проснулась, были свидетельством того, что он тоже выжил – но где же он теперь? Её изначальное беспокойство уступило место гневу, а затем безразличию, по мере того как холодная осень уступила место мягкой зиме, а затем благоухающей весне.

– Где бы он ни был, – мрачно размышляла Хель, – о чевидно, что он не любит меня так же, как я его.

Ей не хотелось думать, что следы принадлежали её матери.

– Она бы никогда не оставила меня…

Однажды Хель купалась в ручье с заплетёнными в косу и перекинутыми через плечо волосами, и ей показалось, что она увидела Ангербоду. Сердце её ёкнуло… пока она не поняла, что это всего лишь её собственное отражение в воде. Женщина разочарованно вздохнула и направилась домой.

– Куда же она делась?

Ей не хватило времени, чтобы обдумать это как следует, потому что, когда она вернулась к пещере, на поляне её кое-кто ожидал.

У Хель перехватило дыхание. Она узнала бы его где угодно, даже до того, как он повернулся к ней: светлые волосы сияли на солнце, а глаза были такого же прекрасного голубого оттенка, как небо, и в уголках их появлялись морщинки, когда он улыбался.

Вот и сейчас он улыбался. Улыбался ей.

Женщина сглотнула, но ничего не произнесла и старательно сохраняла невозмутимое выражение лица. Значит, в конце концов она не одинока – есть и другие, кто пережил Рагнарёк. Тысяча вопросов вертелась у неё в голове: Где ты был? Как долго я спала? Что с моей матерью?

– Говорят, в этих лесах когда-то жила ведьма, – непринуждённо проговорил Бальдр, нарушая затянувшееся молчание. – Очень и очень давно.

– Ты смотришь на неё, – ответила Хель. Она прошла мимо него, села на табурет, стоящий у входа в пещеру, и взяла пару перчаток, которые затеяла вязать в последнее время, так, как давным-давно её научила Гёрд. Женщина принялась за работу, демонстративно не глядя на Бальдра, и добавила: – Хотя мне кажется, что магии в этих мирах больше не осталось. Где ты был?

– Ты сердишься на меня, – заметил он. – Я тебя не виню. Но, как выяснилось, теперь есть только один мир, и мы не единственные, кто выжил.

– Понятно – сказала Хель, пренебрежением скрывая обиду. – Ну что ж, полагаю, теперь у тебя есть более интересная компания. Я могла бы и догадаться.

– Всё совсем не так. – Бальдр перебросил плащ через плечо. В отличие от роскошных нарядов, в которых его похоронили, сейчас на нём была простая дорожная одежда. – Мы заново отстроили Асгард – точнее, восстановили долину Идаволл, что раньше была в его центре. – Он широко взмахнул рукой, будто приглашая её взглянуть. – Там очень славно… крытые золотистой соломой крыши и всё такое. А ещё мы откапываем из-под пепла всякие безделушки. Сыновья Тора нашли даже его молот. А двое других моих братьев спаслись прыгнув в море – даже Хёд, представляешь? Рагнарёк пережило больше наших, чем я предполагал. И ещё там есть водопад…

– Чудесно, – уныло проговорила Хель, не поднимая взгляд от перчаток, которые вязала. – Так что же привело тебя сюда спустя столько времени? Что смогло оторвать тебя от твоего золотого чертога?

– Послушай, – Бальдр присел на корточки, чтобы оказаться на уровне её глаз, – мне пришлось оставить тебя.

– И почему же? – раздражённо бросила женщина.

– Потому что так наказала сделать твоя мать.

– Ну да, конечно.

Хель сделала попытку вернуться к вязанию, но он потянулся и забрал из её рук перчатки, иглу и всё остальное. Она бросила на него яростный взгляд, но Бальдр лишь покачал головой.

– Твоя мать спасла нам обоим жизнь и строго велела не трогать тебя, пока ты не проснёшься сама. Она уверила меня, что если я даже просто прикоснусь к тебе, то нарушу заклинание, которое она наложила, чтобы исцелить твоё сердце. Иначе я бы взял тебя с собой. Ты же знаешь, я бы так и сделал, – добавил он с чувством.