Кира Лихт - Пепел и пламя [litres]

Ноа бросился к нему первым, его щеки повлажнели от слез. Энко крепко обнял его и похлопал по спине. Остальные тоже пришли в себя и чуть не задушили Энко в дружных объятиях. Тот засмеялся, от его былой крутизны не осталось и следа.

– Я тоже люблю вас, ребята.

Я все еще не могла поверить в случившееся.

«Так держать, скауты». Внезапно я все поняла! Только Эреб называл нас скаутами. Видимо, он наблюдал за нами, видел смерть Энко, видел, как мы горевали по нему, и видел, что Энко помог нам в сражении против Урана. Эреб, самый могущественный и древний бог во Вселенной, вернул нам Энко. Только он был старше и, следовательно, сильнее Урана, а значит, мог освободить из его плена Энко. Проглотив ликующий возглас, я решила обязательно поблагодарить Эреба после.

Я приблизилась к Энко и увидела, что и под кожей у него мерцают искорки. Он весь словно состоял из звездного света, это было красиво и в то же время пугающе. Энко обнял меня.

– Мне очень жаль, – прошептал он мне на ухо. – Я совершил ошибку и осознал это слишком поздно. – Потом он отстранился и с усмешкой добавил: – Не знаю, что ты сказала Эребу – что вы все ему сказали, но, похоже, старик впечатлился. По крайней мере, так он сказал после того, как вернул меня к жизни. Я чувствовал, как он достает меня с неба. Как собирает меня по звездочкам. Уран, дрожа, спрятался в уголке, и Эреб просто рассмеялся ему в лицо. Мне стоит знать, почему Эребос называет вас «скаутами»?

Я рассмеялась, хотя в глазах у меня стояли слезы.

– Нет, не стоит.

Маэль втиснулся между нами.

– Ты что вытворяешь, придурок, – сказал он, но у него в голосе прозвучали тепло и нежность.

Братья обнялись. Энко прошептал что-то Маэлю на ухо, Маэль улыбнулся и кивнул:

– Я рад, что ты вернулся.

Растроганный Энко снова заключил Маэля в объятия.

Когда они расцепили объятия, у обоих были мокрые глаза.

– Значит, ты такой же, каким был раньше? – осторожно поинтересовалась Джемма.

Энко театрально развел руками и ответил:

– Да, такой же прекрасный и неотразимый.

У остальных вырвался дружный вздох, в котором прозвучало раздражение пополам с облегчением. Да, Энко и вправду совсем не изменился.

– Что там за крики? – донесся до нас голос Гермеса и топот приближающихся шагов. – Ни на минуту нельзя оставить их одних…

Ответа Реми я не разобрала. Через секунду они с Гермесом показались из-за угла. Реми направился к нам, а Гермес замер как вкопанный. Посмотрел на Энко, потом на нас, потом снова на Энко.

– Неужели меня подводит зрение?

– Старик, очки пока тебе не нужны, – крикнул Энко. – Твой любимый музыкант вернулся!

Реми вопросительно взглянул на Гермеса, на что тот улыбнулся и, словно оправдываясь, ответил:

– Этот юноша – всего лишь сын Аида, за которым я временами присматриваю.

Реми нахмурил лоб.

– Ты наверняка знаешь, друг мой, что отец устроит тебе грандиозную выволочку, – с внезапной строгостью сказал Гермес. – А когда он закончит, тебя ждет не менее грандиозная головомойка от меня. Кроме того, я и не хочу знать, благодаря каким фокус-покусам ты стоишь перед нами во плоти. Если ты снова продал кому-нибудь душу, то я лично прослежу за тем, чтобы твой домашний арест увеличился лет эдак на триста.

– Расслабься, Гермес. Это дело рук Эреба, – сказал Энко, вальяжно направляясь к посланцу богов. – Лучше представь мне эту крошку.

У Гермеса в глазах отразилось столь неприкрытое удивление, что только вопросительного знака вместо зрачков не хватало. Плечи Маэля беззвучно затряслись, Джиджи зажала рот ладонями, чтобы не расхохотаться, а Тиффани уткнулась лицом мне в спину. Казалось, она вот-вот разразится смехом.

– Приветик, – сказал Энко, протягивая Реми руку. – Я Энко, солист известной рок-группы, а еще до недавнего времени я был созвездием. Ты свободна сегодня вечером?

Реми округлил глаза и растерянно посмотрел на Гермеса, словно ища помощи. Тот громко заскрежетал зубами. От возмущения на сапогах у него появились крылышки, а из ворота рубашки с шипением выглянули золотые змейки.

– Эй, что происходит? – непонимающе спросил Энко. – Она что, твоя подружка?

– Энко, – произнес Гермес, понизив голос на пару октав, не меньше, – это Реми. Очень талантливый художник и любовь всей моей жизни. Не думаю, что тебе стоит приглашать его на свидание.

Обычно Энко не терялся с ответом, но сейчас замер, напоминая героя комедийного фильма. Закашлялся, передернул плечами, открыл рот, потом закрыл и уставился на Реми.