Филис Каст: Богиня по крови [litres]

– О боже! Шеннон!

Ричард поднял голову и увидел, что у задней дверцы машины стоит его жена. С вытаращенными от потрясения глазами она прижимала ко рту руку.

– Нет, Мама Паркер, нет. – Он быстро подошел к ней и взял ее за руки. – Это не Шеннон. Это Рианнон. Шш, не плачь. – Она с рыданиями уткнулась ему в плечо, и он погладил ее по спине. Утешая жену, он не заметил, что старый шаман тоже вылез из машины, но уж точно не пропустил его возвращение с новорожденным ребенком на руках.

– Это Морриган. Ваша внучка.

Старик протянул им ребенка, и Мама Паркер машинально взяла его. Дрожащими руками она развернула одеяльце.

Ричард Паркер заглянул жене через плечо – и пропал. Он полюбил эту новорожденную девочку с самого первого взгляда.

– Она выглядит точь-в-точь как только что родившаяся Шеннон, – сказал он и засмеялся, когда его глаза неожиданно обожгли слезы. – Такая же маленькая букашка.

– Дорогой, как ты можешь так говорить? – Мама Паркер задыхалась от переполнявших ее эмоций. – Для букашки она слишком красивая.

Ричард посмотрел на нее. Они поженились почти тридцать лет назад, когда Шеннон была маленькой девочкой. Патрисия Паркер не могла иметь детей, но она любила Шеннон и растила ее, как свою родную дочь. Сейчас ей было пятьдесят пять, а ему пятьдесят семь – чертовски много, чтобы вырастить еще одного ребенка.

Но Морриган, так походившая на его Шеннон, его Букашечку, притягивала к себе взгляд.

– В этом мире у нее больше никого нет, кроме вас, – сказал Джон Мирный Орел. – Рианнон просила вам передать, что она верит в вас и знает, что вы все сделаете правильно. – Он на мгновение замолчал, подбирая слова, и добавил: – Я чувствую в этом ребенке большую силу. И пока не ясно, добра ли эта сила или зла. Тьма, что преследовала ее мать, скорее всего, будет следовать по пятам и за Морриган. Если вы сейчас откажетесь от этого ребенка, боюсь, тьма может одержать над ней верх.

– Отказаться от нее! – вскрикнула Мама Паркер. Ричард почувствовал, как руки жены прижали к себе малышку. – О нет! Мы никогда бы не смогли так поступить.

– Пат, по-моему, ты должна все взвесить. Мы уже немолоды.

Она с улыбкой посмотрела в глаза мужу.

– Морриган будет поддерживать в нас молодость. И она нуждается в нас, дорогой. Кроме того, она – единственная частичка Шеннон, которая у нас, быть может, останется.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Ричард кивнул и поцеловал жену в лоб.

– В кабине сидит моя дочь Мэри. У нее с собой детские вещи – подгузники, детское питание, бутылочки. Все, что может вам сегодня понадобиться.

– Спасибо вам. – Пат Паркер озарила старика улыбкой. – Мы очень ценим вашу помощь.

– Может, вы с Мэри пока отнесете в дом детские вещи, а мы с Джоном закончим здесь? – предложил Ричард.

Пат кивнула, но перед уходом бросила еще один взгляд на тело Рианнон.

– С трудом верится, что это не Шеннон.

– Это не Шеннон, – твердо сказал Ричард. – Шеннон жива и в полной безопасности в другом мире.

Ребенок беспокойно зашевелился, и Пат тут же переключилась с трупа на малышку. Тихонько с ней разговаривая, она поспешила обойти машину и направилась к кабине. Ричард подождал, пока обе женщины скроются в доме вместе с детскими вещами, и повернулся к старому индейцу.

– Я не повезу ее в город. Это только наше дело, и ничье больше.

Джон Мирный Орел степенно кивнул.

– Хорошо, что современный мир больше никак с ней не связан. Она принадлежит другому времени и другому миру.

– Я хочу похоронить ее у пруда, под ветвями ивы. – Ричард смотрел в сторону темного пруда. – Эти деревья всегда казались мне очень печальными.

– И получится, что они ее словно бы оплакивают.

Ричард что-то проворчал и кивнул.

– Вы поможете мне?

– Да, я помогу.

Они вдвоем направились к сараю за инструментами.

– Что вы скажете Морриган о ее матери? – спросил по дороге Мирный Орел.

– Правду, – автоматически ответил Ричард и подумал, как, черт подери, он будет это делать.

Джон Мирный Орел и его дочь уехали, когда уже начало светать. Ричард был совершенно без сил. Он потирал занемевшую правую руку, которая всегда таким образом реагировала на слишком большую нагрузку. Интересно, заживет ли вообще когда-нибудь его рана? Он напомнил себе, что прошло всего пять месяцев с тех пор, как он разбил руку, пытаясь выбраться из полыньи замерзшего пруда – полыньи, которую пробил дьявол Нуада, когда пытался исполнить свою угрозу убить всех, кого любит Шеннон. Ричард почувствовал, что его кожа начала зудеть и подергиваться, как у лошади, которую покусывают мошки. Ему не хотелось вспоминать тот день.