Филис Каст: Избранная

Посвящается всем тем, кто забрасывал нас письмами, требуя продолжения приключений Зои и ее друзей.

Мы любим вас!

Благодарим нашего замечательного литературного агента Мередит Бернстайн, которая первая высказала мысль о школе вампиров.

Огромная благодарность команде издательства St. Martin’s Griffin: Дженифер Вейс, Стефании Лингдског, Кэйти Хершенберг, Карли Уилкинс, а также талантливейшим дизайнерам и маркетологам.

Лично от Ф.К.

Искренне благодарю всех своих старшеклассников, которые умоляют включить их в книгу и потом убить. Вы — неиссякаемый источник юмора!

— Ну, вот и наступил мой дерьмовый день рождения, — сказала я своей кошке Нале.

(Строго говоря, это не она моя кошка, а я ее недолетка. Вы же знаете кошек — хозяев у них не бывает, только слуги. Впрочем, будем считать, что я не в курсе.)

Нале мои речи были, конечно, по барабану, но я обращалась с ней так, будто она внимала каждому моему слову.

— Вот уже в семнадцатый раз ровно двадцать четвертого декабря наступает мой чертов день рождения. И каждый год все семнадцать лет происходит одно и то же. Впрочем, ладно, плевать. Я уже привыкла.

В первую очередь я пыталась убедить в этом себя. Нала ворчливо мяукнула и принялась вылизывать хвост, демонстрируя свое истинное отношение к моим заморочкам.

— Сделаем так, — сказала я, слегка подводя глаза. (Действительно слегка, подводка а-ля «озабоченная енотиха» мне не идут. Они вообще никому не идут) — Когда мне от чистого сердца будут дарить всякие отстойные деньрождественские подарки, потому что всем, почему-то хочется объединить мой день рождения и Рождество, а получается ни то, ни другое… — через зеркало я уставилась в большие зеленые глаза Налы. — мы с тобой будем улыбаться, прикидываясь, что так и надо. Что ж поделаешь, если не каждый способен понять, что эти события ни в коем случае нельзя смешивать.

Нала чихнула.

— Полностью с тобой согласна!

Выступать не имеет смысла, лишь усугубим проблему. Мало того, что надарят всякой муры, так еще придется что-то делать с толпой обиженных и недовольных.

Не сумев убедить даже Налу, я сосредоточилась на своем отражении. На миг мне показалось, что с подводкой я переборщила, однако при близком рассмотрении стало ясно: мои глаза выглядят такими большими и темными вовсе не из-за нее.

Хотя как вампира-недолетку меня Пометили уже два месяца назад, сапфировая синева Метки и разросшаяся от нее филигранная вязь, обрамляющая мое лицо, до сих пор не перестали меня удивлять.

Пробежав кончиком пальцев по лазурной спирали, я бессознательно оттянула вниз и без того широкий ворот черного свитера, оголив левое плечо, и резким движением головы отбросила назад свои длинные черные волосы, скрывавшие необычную татуировку, которая начиналась у основания моей шеи, сползала на плечи и сбегала по лопаткам до самой талии. Как всегда при взгляде на нее, меня словно током прошило от изумления и страха.

— Ты ни на кого не похожа, — прошептала я своему отражению. И прочистив горло, нарочито бойко произнесла привычную мантру: — Здорово быть не такой, как все! — И зажмурилась: — Плевать.

Подняв глаза к потолку, я даже удивилась, ничего не обнаружив над своей головой. Последний месяц меня не отпускало чувство, будто над ней зависла гигантсткая хмурая туча.

— Странно, что даже не каплет. Говорят, от дождя волосы лучше растут, — язвительно заявила я своему отражению. Потом с тяжким вздохом подняла брошенный на стол конверт. Над сверкающим обратным адресом блестело золотое тиснение «СЕМЬЯ ХЕФФЕР».

— К слову о грустном…

Нала снова чихнула.

— Опять соглашусь. Не будем тянуть резину. — Нехотя открыв конверт, я вытащила открытку. — Черт. Не ожидала, что все так плохо.

На открытке красовался здоровенный деревянный крест. Прямо в его центре был приколочен (окровавленным гвоздем, разумеется) свиток под старину, на котором (естественно кровью) было начертано: «Христов праздник».

Красные буквы на внутренней стороне открытки гласили: «СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА». А ниже мама приписала от руки: «Надеюсь, в эти благословенные дни ты вспоминаешь о своей семье. Поздравляем с днем рождения! С любовью. Мама и папа».

— О чем речь, — заявила я кошке. У меня даже живот разболелся от обиды. — И вообще, никакой он мне не папа. — Я порвала открытку на клочки и, швырнула обрывки в корзину для бумаг, уставилась на них долгим взглядом. — Они обо мне вспомнили только затем, чтобы унизить. Лучше бы уж совсем забыли.