Филис Каст: Богиня по крови [litres]

Оклахома

Дурное предчувствие завладело Ричардом Паркером задолго до того, как Джон Мирный Орел медленно повез по их переулку свой мрачный груз. Весь вечер он не находил себе места. И, что еще хуже, все его собаки – шесть метисов борзой и ирландского волкодава – начали выть, едва спустились сумерки. Он пригрозил им наказанием, но они успокоились далеко не сразу.

Ему не нужно было смотреть на календарь, чтобы понять, какой сегодня день. Он считал месяцы, недели и дни с того ноябрьского дня, когда в последний раз видел свою дочь. Не то чтобы ему была так важна точная дата. Он не знал, какой у нее срок, – просто примерно прикинул. В конце апреля. А сегодня было тридцатое апреля. День рождения Шеннон. В том, другом мире, где ее почитают как земное воплощение богини, ей сегодня исполнилось тридцать шесть. Но не день рождения дочери вызывал у него сегодня жутковатое чувство опасности.

Родила ли сегодня Шеннон где-то в своем древнем мире, за невообразимой гранью времени и другого измерения? Каким бы невозможным это ни казалось, он бы не удивился, если бы она постаралась сообщить ему об этом. В конце концов, вся эта проклятая ситуация невозможна сама по себе.

Когда Шеннон в тот раз появилась у него на пороге в разгар ужасной метели, она была испугана и путалась с мужчиной, в котором Паркер узнал Клинта Фримена, пилота, совершившего в прошлом настоящий подвиг. Он совершенно не верил в дикую историю о том, что Шеннон поменяли местами с Рианнон, земным воплощением богини из другого мира, а потом Клинт вернул ее обратно в Оклахому. Но дочь не лгала ему. И женщина, которая в предыдущие несколько месяцев вела себя как холодная и расчетливая стерва, отвергая свою семью и друзей, оказалась лишь внешне похожей на его дочь. Внутренне они были чертовски разные.

Паркер понял, что ему легче принять версию параллельного мира, чем то, что его дочь могла так сильно измениться. Это произошло еще до того, как злодей Нуада чуть не убил его в замерзшем пруду, и Паркер сам стал свидетелем силы, которую даровала Шеннон ее богиня.

Он чувствовал момент, когда Шеннон победила Нуаду и перешла в другой мир, так же отчетливо, как ощущал запах дождя или чувствовал под руками лошадиную спину. Это было внутреннее чувство, словно звякнувший в душе колокольчик. Точно так же он понял, что при попытке вернуть Шеннон в Партолон погиб Клинт, и это было почти так же больно, как потерять своего единственного ребенка. Но, по крайней мере, Шеннон осталась жива. Хотя ему легче было бы думать, что она переехала в Европу или даже Австралию, потому что тогда они имели бы хоть какой-то шанс снова увидеться.

Ричард вздохнул и стал беспокойно мерить шагами двор, от одного конца к другому. Шеннон пришлось уехать. В том, другом мире она была женой мужчины – отца ее будущего ребенка. Она любила его. И ее дочь нуждается в своем отце.

– И в дедушке тоже, – пробормотал Паркер. Он надеялся, что Шеннон сможет общаться с ним, хотя бы недолго, чтобы у него не оставалось чувства, что он потерял дочь навсегда. Она часто ему снилась. И в этих снах всегда была счастливой, ее окружали люди, которые ее обожали. Во сне он даже иногда видел ее мужа-кентавра. Ричард фыркнул: – И на это было чертовски интересно посмотреть.

Он верил, что за этими снами каким-то образом стояла Шеннон – или, точнее сказать, ее богиня Эпона. Как бы то ни было, эти сны были словно полученное от дочери письмо, и Паркер радовался этим мимолетным видениям.

Сегодняшний вечер был совсем другим. Ужасное предчувствие так крепко поселилось в душе Паркера, что он никак не мог успокоиться. Шеннон пытается связаться с ним напрямую? Так вполне может быть. Сейчас ей как раз пора рожать ему внучку, и уж, конечно, ей захочется поделиться с ним этой новостью. Но почему тогда это чувство такое неприятное? Почему в нем буквально зудит предупреждение об опасности? Он вдруг резко остановился. Его поразила жуткая мысль, буквально вышибла из него дух.

Неужели он почувствовал ее смерть? Возможно ли, что она умерла при родах в том древнем мире, где нет ни больниц, ни современных лекарств? Может, поэтому воздух кажется ему таким тяжелым, почти осязаемым и не оставляет чувство надвигающейся беды?

– Эпона, пожалуйста, – сказал он, обращаясь к ветру. – Прошу вас, защитите ее.

– Дорогой, что случилось? – спросила Патрисия Паркер. – Мама Паркер для игроков его футбольной команды. Она стояла у открытой противомоскитной двери у него за спиной.