Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

Она должна была испугаться – испугаться того, что сделала с ним, того, что мог с ней сделать он. Но страха не было. При чтении она так глубоко прониклась личной историей Фарука, что уже не могла сказать, его ли это прошлое или ее собственное.

Она подошла к нему, и, повторив жест своей матери, который возмутил всю свиту, откинула с его лба длинные белые волосы. Фарук стоял на коленях, судорожно прижимая к себе Книгу, и на его лице было написано безграничное смятение. От него снова стали исходить мощные невидимые волны. Офелия чувствовала, как боль вспыхивает то тут, то там, по всему ее телу, но держалась стойко. Фарук перестал быть бессмертным небожителем – сейчас перед ней был просто растерянный ребенок, который без помощи взрослых мог бы погибнуть.

– Маленькая Артемида, – растерянно пробормотал он, – что… что я должен делать?

– Это вы должны нам сказать.

Офелия знаком подозвала референта; после короткого колебания молодой человек подошел, держа наготове блокнот. Стоявшие вокруг них охранники и придворные настороженно переглядывались, не зная, что им делать – вмешаться в происходящее или сбежать.

Стоя на коленях на мраморном полу, Фарук открыл блокнот и начал медленно перелистывать страницы. Здесь был протокол судебного заседания по делу Торна, контракт с его обязательством прочитать Книгу и много каких-то неразборчивых каракулей. Фарук растерянно перечитывал свои заметки; казалось, его раздирают противоречивые чувства. Не считая шуршания страниц и нервных покашливаний в толпе, в коридоре царила гробовая тишина.

Внезапно рука Фарука, перелистывающая страницы, замерла. Его взгляд остановился на вырезке из газеты. И хотя Офелия видела газету вверх ногами, она сразу узнала на фотографии Беренильду, сидящую возле колыбели.

Все вздрогнули, когда Фарук вдруг захлопнул блокнот и встал.

– Откройте дверь, – приказал он.

У Офелии замерло сердце. Она почувствовала, как огромная рука Фарука всей своей тяжестью опустилась ей на голову, но не властно, а успокаивающе. Их роли в этот миг поменялись: он был родителем, а она – ребенком.

– Вы выполнили свою часть договора, маленькая Артемида. Я жалую господину Торну дворянское звание и снимаю с него клеймо бастарда. Его дело будет снова рассмотрено судом, на сей раз в надлежащей форме. Откройте дверь, – повторил Фарук охранникам.

Среди Миражей поднялся возмущенный ропот, но ледяной взгляд Фарука задул его, как пламя. Сердце Офелии учащенно забилось: она впервые увидела в Фаруке настоящего Духа Семьи. От волнения у нее подкашивались ноги, и ей пришлось собрать остаток сил, чтобы не упасть. Сейчас она увидит Торна. Его вылечат и будут судить по справедливости; а потом они вместе начнут новую жизнь.

Офелия думала только об этом, пока трое сержантов с грохотом и лязгом отпирали тяжелую золотую дверь. Ей не хотелось думать ни о Тысячеликом, ни о Попечителях, ни о непонятном Другом – разрушителе ковчегов, которого она якобы освободила.

Нет, сейчас она не хотела думать ни о ком из них. Она мечтала насладиться вместе с Торном хотя бы минутой чистой, ничем не замутненной радости.

Бронированная дверь наконец открылась, Офелия вошла первой, и у нее кровь застыла в жилах.

Перевернутая мебель была раскидана по углам камеры.

На полу слабо мигала опрокинутая лампа.

Из трубы безостановочно текла вода.

А Торн исчез.

Ветер развевал шарф Офелии, как флаг. С чемоданчиком в руке она шла через посадочную площадку и не могла наглядеться на пейзаж вокруг. Причал для дирижаблей был расположен на верхнем уровне Небограда, на самом краю, откуда открывался роскошный вид на ковчег. Офелия не знала, увидит ли она еще когда-нибудь эти еловые леса и заснеженные горы, и теперь жадно дышала, наполняя легкие ветром с запахами смолы, снега и угля.

А Торн? Где он теперь?

«Вы тоже, – сказал он ей. – Вы тоже многому меня научили».

Не сразу, но в конце концов Офелия поняла смысл этих слов. Ей не удалось сделать из Торна чтеца , зато она передала ему умение проходить сквозь зеркала. И он покинул тюремную камеру так же, как она, – воспользовавшись отражающей поверхностью стен. Через какое зеркало он вышел из Дворца правосудия и как сумел скрыться со сломанной ногой – оставалось загадкой.

Диспетчер дал свисток, и Офелия вернулась к реальности. Она отдала чемодан младшему брату, который все порывался его нести, и подошла к трапу; члены ее семьи уже поднимались в дирижабль.