Николай Липницкий - Фермер особого назначения

— А это идея! Туши животных свежевал, а вот человека ещё не разу. Надо попробовать, — и я, не теряя время скинул с ноги этого ухаря кроссовок, носок и сделал круговой порез вокруг лодыжки.

— Эй! — завизжал Крест. — Ты что дурак?

— А тебе справку показать? Да. Я садист. И сейчас я буду пробовать свежевать человека. Правда, я пока не решил, на что твою шкуру пущу. Придумаю потом. Была бы шкура, а применение ей найдём.

Кресту реально стало плохо. И так ранения не прибавляли ему здоровья, да ещё и встреча с психом, которым он стал считать меня, душевного равновесия точно не прибавила.

— Что ты хочешь? — быстро спросил он.

— Кто вы и откуда, для начала.

— Мы, вольные стрелки. Живём общиной, делаем заготовки для жизни по деревням и, самое главное, ни от кого не зависим.

— Это налёты вы называете заготовками?

— Ну а что? Времена сейчас вон какие. Каждый норовит друг другу в горло вцепиться. А мы чем хуже?

— Понятно. Сколько вас.

— Много. Пятьдесят человек и все с автоматами. Даже гранатомёты есть.

Ой брешет, как сивый мерин! Имея отряд в пятьдесят человек и первоклассное вооружение, выехать на УАЗике вчетвером с помповиками и Ксюхой? У них же одно стоящее оружие на четверых было — вертикалка. А остальное так, игрушки.

— Что ж, значит, не договорились, — проговорил я и стал сдирать кроссовок и носок со второй ноги.

Нога была как раз та в которую я выстрелил, а я ещё и не церемонился, поэтому Крест заорал от боли и часто задышал. Испарина обильно выступила на его бледном лице.

— Что тебе ещё надо? — взмолился он.

— Правду. Неужели ты думаешь, что я поверю в этот бред? Спрашиваю ещё раз, сколько вас? И если опять подумаю, что ты врёшь, начну снимать кожу с этой ноги.

— Семеро нас было! — быстро проговорил Крест. — Трое на базе остались.

— А что всемером не приехали?

— Решили, что и вчетвером справимся. А Лобан вчера тачку крутую притащил откуда-то. Гелендваген. Вот они втроём остались её до ума доводить.

— Это Лобан ваш УАЗик так прокачал?

— Он. Механик от Бога.

— Вот пусть бы он машинами бы и занимался, а не людей убивал. Живее был бы.

— Ты что, туда собрался ехать?

— Конечно. Я же псих. Тем более, что таких как вы нужно вырезать под корень, чтобы воздух своим дыханием не портили.

— А ты не знаешь, где наша база.

— Ты скажешь. Никуда не денешься. Что вам от того человека надо было?

— Он ювелиркой занимался. В райцентре ювелирный магазин держал. А когда зомбаки появились, он всё золото собрал и к родне в эти края подался. Мы так и не добились, куда он его спрятал.

— Что? Вокруг неизвестно что творится, а вам золото подавай? Вот вы точно психи! Ладно. Держи палочку, рисуй на земле, как к вам добраться, — я развязал Кресту руки и сунул ему обломок ветки.

Крест старательно вычертил на земле схему, пояснил мне, где и что находится, с надеждой посмотрел на меня и посерел, увидев направленное на него дуло «Сайги». По-моему, он даже сказать что-то хотел, но я слушать не стал и нажал на спусковой крючок.

— Паша! Как там твой пленный?

— В себя пришёл. И, кажется, обделался, когда выстрел услышал.

— Это плохо. Нам вонючие обделавшиеся пленники не нужны.

Морщась от вони, я по-быстрому допросил Гарика, убедился, что Крест не соврал и пристрелил и его. Вообще-то, я планировал взять пленного с собой на базу. Там бы он на месте показал, что, да как. Но ехать с таким обделанным и вонючим в одной машине не хотелось. Потом я пробежался по трупам и проверил всех. Того, с вертикалкой я завалил качественно, а первый умер сам. Я и не заметил, как он выть перестал. Не до того было. Собрав всё оружие и боеприпасы, мы покидали их в УАЗик, сами прыгнули в него и поехали на хутор.

У ворот, с тревогой на лицах, стояли женщины. Оно и понятно. Если бы мы не справились, им и надеяться не на что было бы.

— Всё, граждане женщины, — провозгласил я. — Наши победили. Так что тревоге отбой. Занимайтесь детьми. Баньку затопите, что ли. И, ещё, машину мою разгрузите. Там шмотки, обувь, ну и медикаменты. Света, посмотри там, что за лекарства. И в спортивной сумке препараты группы «А». Их сразу в сторону. Чтобы кто из детей не дотянулся.

— А вы?

— А мы сейчас в одно место прокатимся. Надо уже до конца доделать, чтобы жить спокойно.

— Вы поосторожнее там, — с тревогой пожелали нам женщины.

Волнуются. Это хорошо. Хоть ценить будут. За себя-то я не переживаю, а вот за Павлика обидно. Отмахнулись от пацана, как от мухи надоедливой.