Джозеф Дилейни - Арена 13. Жертва [litres с оптимизированной обложкой]

Я пожал плечами и посмотрел на порезы. Один слегка загноился и был густо смазан какой-то пахучей мазью. Другие только-только зажили и все еще были красными.

– Тебе любой расскажет, что я проиграл Палму, – ответил я, стараясь придать голосу бодрости.

– Клинки были покрыты крансином? – спросила она.

Я кивнул.

– Так тебя в конце тренировочных боев резали мечами с покрытием из крансина? – изумленно спросила она. – Что это за глупость такая?!

– Твой отец хочет закалить мой характер. Он сказал, что поединки с Палмом будут продолжаться до тех пор, пока я наконец не выиграю.

– Это мы еще посмотрим! – прошипела Квин, кипя от ярости. – Я это просто так не оставлю!

Громко топая, она выскочила из комнаты. Через несколько секунд я услышал, как она что-то крикнула, а Тайрон принялся с ней спорить. Затем хлопнула дверь.

Квин не вернулась, зато визит мне нанес сам Тайрон:

– Завтра ты уже встанешь на ноги, мой мальчик, и возобновишь легкие тренировки. В третьем раунде ты сражался хорошо, пока тебя не вырубили. Приложи чуть больше усилий – и в следующий раз ты непременно победишь. До следующего поединка с Палмом у тебя неделя. Я снова займу для нас арену.

Сказав это, он ушел. Я же остался лежать, чувствуя злость и отчаяние. Несмотря на заверения Тайрона, я понимал, что до победы над Палмом мне еще очень далеко. Мой лак недостаточно хорош.

Вскоре я вернулся к тренировкам. Тайрон так никого и не нанял на место Керна и поэтому занимался с нами, двумя учениками, сам. Разумеется, он тренировал парней и старше нас, а также опекал квалифицированных бойцов и шаблонщиков из Колеса, которые работали на него. Кроме того, у него был кабинет в городской управе. Квин работала там по утрам, а днем отправлялась домой к Таллусу, чтобы увидеться с Адой.

Это означало, что Тайрон был вынужден четко распределять свое время. С нами он занимался утром, днем уходил в Колесо. На время его отсутствия мы получали указания совершенствовать наши знания Нима. Тайрон обычно оставлял нам список команд, которые надлежало найти в «Тощем Ниме».

На третий день после моего возвращения к тренировкам в дверь кабинета тихо постучали. Открыв ее, я увидел перед собой Дейнона и Квин.

Квин просияла улыбкой.

– Ада хочет увидеть Дейнона, – сообщила она. – Собирается дать ему какой-то совет, который поможет усовершенствовать твоего лака.

– Очень любезно с ее стороны предложить помощь, – ответил я. Нисколько не сомневаюсь, это заслуга Квин. Но сможет ли Дейнон понять то, что и в самом деле улучшит моего лака?

Они ушли, а я продолжил занятия.

Дейнон отсутствовал весь день и вернулся лишь незадолго до прихода Тайрона. В руках у него была стопка бумаг.

– Ада дала мне кое-какие словы для твоего лака, – пояснил он. – Завтра днем мы их опробуем. Квин обещала помочь.

На следующий день Квин пришла в мой кабинет в три часа.

– Пойдем к Дейнону, – сказала она. – Сначала нужно хорошенько вычистить твоего лака. Ада предупредила, что грязи будет много. После этого придется из шланга вымыть пол.

Когда мы спустились в подвал, мой лак уже был на ногах. Все его доспехи были сняты, и он стоял абсолютно голый.

Дейнон вслух зачитал ему словы, написанные на листке бумаге. Он произносил их медленно и разборчиво, хмурясь от напряжения. А закончив, обернулся ко мне и с улыбкой сказал:

– Приготовь шланг, Лейф.

Шланг был намотан на кронштейн на стене. Я размотал его и открыл кран. Еще мгновение – и из шланга вырвется струя воды.

Дейнон произнес новые словы. Лак тотчас задрожал, и глаза его закатились. Он задергался и застонал, как будто ему сделали больно. Внезапно из красной горловой втулки потекла тонкая струйка какой-то жидкости. Она была ярко-желтого цвета с зелеными вкраплениями. И пахла весьма неприятно.

Затем струйка сделалась обильнее, и наружу потекла вязкая зловонная жидкость. Она заливала лаку грудь и живот и капала на каменный пол.

Я приготовил шланг, но Дейнон жестом остановил меня.

– Это всего лишь токсины, скопившиеся в горловой втулке, – произнес он. – Худшее еще впереди. Сейчас я очищу тело и избавлю его от инфекции.

Продолжая читать с листа, он произнес лишь один слов, однако эффект был мгновенным. У лака потекло из носа, изо рта хлынула рвота, а из всех прочих отверстий потекли отходы жизнедеятельности и яды. Вонь стала невыносимой. Я быстро облил из шланга стонущего лака и сильной струей смыл всю эту гадость с пола, изо всех сил стараясь сдержать тошноту.