– Довольно неожиданно, – улыбнулся Равный. – Мне нравится, когда люди не те, за кого себя выдают. Это делает жизнь намного интереснее, не так ли?
– Скажите мне, кто это, – потребовал Люк.
– Сказать? Тебе? Нет. Я никому не собираюсь об этом говорить. У каждого свои предметы коллекционирования: кто-то, как мои родители, коллекционирует никчемные фарфоровые статуэтки, винтажные авто и всякий человеческий сброд, а я – чужие секреты. Чем глубже запрятан секрет, тем он ценнее. Думаю, за него я смогу многое получить.
– Вы не можете так поступить! Я буду прóклятым. Вы помогли Собаке, а он свое наказание заслужил. Я же – нет. Так почему вы не хотите помочь мне?
– О, Люк, это не имеет никакого отношения к «заслужил» или «не заслужил». Собака полезен мне на свободе, а ты будешь полезен мне там, куда тебя отправят. И то, что я сейчас обнаружил в твоей голове, тоже будет полезным. Этой ночью мы все хорошо поработали, а я сегодня утром даже кофе еще не успел выпить.
Сильюн Джардин отвернулся, и Люк на него набросился. Правда, как ни старался, ни разу его кулак не коснулся Юного Хозяина. И тут же его отбросило назад, словно долбануло раскачивающимся крюком подъемного крана в зоне «Д».
Люк ударился о стену, голова поплыла от удара, от охвативших его ярости и отчаяния.
Пара потертых сапог для верховой езды медленно подошла к нему и остановилась. Сильюн присел, прямо в глаза Люку смотрели темно-карие, почти черные глаза Сильюна Джардина.
– Благоразумие, Люк, – сказал Равный. – Всегда помни о заклинании. Там, куда ты отправишься, ты должен вести себя благоразумно и быть куда более осмотрительным. Потому что моя игра с тобой отнюдь не закончена.
У Люка начало покалывать затылок. Не следовало позволять себе обмануться непринужденной манерой Сильюна вести разговор. Это не равный поединок и никогда таковым не будет.
Дверь открылась.
– Ты что-нибудь выяснил, Сильюн? – рявкнул с порога лорд Джардин. – Кто плетет интриги против меня?
Юный Хозяин выпрямился и обернулся, глядя отцу прямо в лицо.
«У него железный стержень, – подумал Люк, хотя и кипел от ненависти, – если он может легко лгать этому человеку».
– Ничего ценного для тебя, отец.
– Хорошо. Больше не будем к этому возвращаться. Кто бы ни был мой враг, не будем его пугать раньше времени своими подозрениями. Давайте быстро покончим с этим, и пусть дальше Крован вытаскивает из него все, что ему нужно. Гавар, тащи мальчишку.
Когда Люка ввели в Восточное крыло, он решил, что сошел с ума. Или его несколько дней или даже недель с помощью Дара держали в бессознательном состоянии. Он хорошо помнил, что на его глазах это стеклянное сооружение разлетелось на миллиарды осколков.
И вот – спустя всего двенадцать часов – оно стояло в целостном великолепии. За его стеклянными приделами было яркое солнечное утро. Плывущие по небу облака отбрасывали замысловатые тени на искрящуюся крышу. Все это создавало впечатление торжества сверхъестественной силы.
Возможно, она исходила от людей, заполнявших зал. При виде их у Люка перехватило дыхание. Почти четыре сотни Равных разместились на восьми ранжированных ярусах, рядом с каждым лордом или леди сидели их наследники. В центре первого ряда зияли два пустых места. Вероятно, они принадлежали Джардинам. Пустые места позволили Люку рассмотреть тех, кто сидел сразу за ними, – шикарную блондинку, которая показалась ему странно знакомой, и гигантских объемов мужчину с гривой волос цвета слоновой кости, должно быть ее отца.
Где раньше он мог ее видеть? Люк ломал голову, пока не догадался, что это Боуда Матраверс, невеста наследника Гавара. Ее красивое лицо было напряженным и сердитым: неудивительно, у нее украли свадьбу. Осмелев, Люк обвел взглядом несколько первых ярусов. На многих лицах он видел любопытство и ни на одном – сострадания. И он перестал рассматривать зал. Не имело смысла.
Лорд Джардин сидел в кресле канцлера. Сбоку чуть поодаль стоял Люк, сцепив руки, опустив голову; сердце бешено колотилось. Сразу за ним – Гавар Джардин, на случай если Люк попытается сбежать.
Он не будет пытаться. Он хорошо знает, как наследник Гавар может его урезонить. Более того, не знал, куда бежать.
Стоит ли признаваться, что Сильюну Джардину известен – или он только уверяет, что известен, – тот, кто наложил Молчание? Но Сильюн уже сообщил отцу, что ничего полезного в голове Люка не обнаружил, и без труда повторит это перед членами парламента. Можно столкнуть отца и сына лбами, но какая ему, Люку, от этого выгода?
Читать дальше