Вероника Мелан - Рэй

– Слушай, а кто еще у вас там есть?

Вчера она не дослушала про всех и теперь горела любопытством.

– Охотник. Он находит жертву по фото с помощью ментальной карты. Может убить на расстоянии.

– Правда? Опасный парень.

– Других не держим.

Она любила их утренние диалоги и ощущение тепла. О чем бы ни говорили, всегда между строк присутствовало что-то еще, мерцающее и неуловимое. Нежность, наверное.

– Слушай, так вот с помощью кого ты меня отыскал в Бухте.

– Верно.

– Ничего себе у вас команда – трудно от таких сбежать.

– Невозможно, – Хантер смотрел весело и серьезно. – Поэтому наши девчонки – это навсегда.

Внутри тут же распустился очередной ласковый цветок – Тами улыбнулась.

– И многим из них надевали на палец кольцо «насильно»?

– Никому.

– Тогда… почему мне?

– Потому что так сильно я тебя хотел.

Он умел отвечать так, что всякая необходимость что-то дополнять отпадала.

«Люблю».

Она обожала этот взгляд, напитывалась им, как губка, до краев, до состояния «сейчас лопну от счастья». Спустя мгновенье уже сидела у Рэя на коленях, обнимала за шею, водила пальцем по обнаженному плечу – по солнышку.

– Ты обещал мне рассказать про него.

– Обещал, помню, – Рэй улыбнулся. – Удивишься, когда узнаешь, с чем оно связано.

– Ну-ка?

– С Кубом.

– С Кубом?! А с этого момента я хочу поподробнее.

– Этот знак – награда. Он сделан в Лаборатории Комиссии тому, кто прошел Куб с наибольшей ясностью сознания. Солнце и есть символ Ясности.

– Но ты говорил, что прошел Куб не сразу, был в нем дважды?

– Верно. Но тест показал, что наибольшую ясность при этом сохранил именно я, поэтому и получил знак отличия. Тату это необычное, это якорь. Он помогает тогда, когда нужно в чем-то определиться, обрести четкость в шатком состоянии разума.

– Ах ты! Значит, у тебя был помощник!

– В первые два раза не было. Да и в последний, несмотря на тату, было тяжело – Куб напридумывал для меня новых гадостей.

– Он умеет, да, – Тами встрепенулась от восторга. – Слушай, я тоже такую хочу!

– Татуировку?

– Да…

– Хм, она для солдат отряда.

– Но ведь я тоже прошла Куб! К тому же, я твоя женщина, значит, имею отношение к отряду. Будем с одинаковыми татушками! Разве не здорово?

Она была так забавна в своей непосредственности, что Хантер хмыкнул. Какое-то время размышлял.

– Уровень ясности определяет непосредственно Начальник. Хочешь, чтобы я попросил его об этом?

– Хочу. Заодно узнаю, какой он – твой «очкарик».

Рэй покачал головой.

– Посмотрим, будешь ли ты так его называть после встречи.

– Так ты поговоришь?

– Поговорю.

Удивительно, но Вальдар все-таки позвонил – Тами ответила. На том конце сухо поинтересовались, на какой адрес выслать оставшиеся в квартире вещи. Она бросила: «Выкинь» – и положила трубку.

Вот тебе и мужчина, с которым прожили вместе столько лет. Немного обидно – не за вещи, там осталось одно старье, но за собственную глупость. Ничего, пройдет – время даже глупости высвечивает под иным углом.

А в шесть вечера приехал Хантер. Поцеловал так, что она почувствовала, что сейчас они займутся этим прямо в прихожей, но он нехотя оторвался, хитро бросил: «Поехали».

– Куда?

– Знакомиться с «очкариком».

– Ты договорился?

– Да.

У нее почему-то задрожали поджилки.

Реактор – так Хантер его называл.

Множество коридоров, дверей, переходов – шли долго. Теперь Тами вовсе не была уверена, что утренняя шутка – можно сказать, прихоть – такой уж необходимый ей жизненный элемент. И уж точно не стоит огромного беспокойства, которое на нее вдруг накатило.

– Слушай, может, не надо?

– Я уже договорился.

Ее пожали ладошку – она опять семенила овечкой за проводником.

– А отменить нельзя?

– Очень нежелательно.

Не хотелось Рэя подставлять. И потому, когда он постучал в одну из дверей и из-за нее ответили: «Войдите», – Тами собрала волю в кулак и взялась за ручку. Услышала:

– Я буду в машине на улице.

Черт, зря она утром пошутила.

– А если долго?

– Могу ждать вечность.

А в зеленых глазах искорки нежности – она впитала их в себя перед шагом в неизвестность.

Ее «ударило» почти сразу – невидимой, но очень ощутимой и осязаемой упругой волной. И затошнило – Тамарис, как вкопанная, застыла у порога.

За столом сидел человек. Или… не человек. Что-то случилось с ее восприятием – в этом странном поле оно обострилось до запредельных высот.