Анна Минаева - Наказание жизнью

– Ты так несчастна, дитя. Что послужило причиной?

Охотница подняла глаза и не поверила им. По колено в бурном водном потоке стояла невысокая полная женщина с рыжими, как пламя, волосами. Золотого цвета платье облегало её фигуру, а Лилиит вспомнила легенду о золотошкуром олене.

– Лиера?

– Да, – улыбнулась женщина, – ведь ты звала меня.

Богиня шагнула на берег и опустилась рядом с человеком на землю. Перебирая каштановые, завившиеся в колечки от влаги волосы, произнесла:

– Что произошло? Почему ты просишь помощи у воды?

– Она так быстра и спокойна одновременно. Я хочу понять её. Как ей это удаётся?

Лиера молчала, а в глазах глубокого синего цвета плескалась радость.

– Ты мне подскажешь?

Теперь богиня рассмеялась:

– Вода только с виду спокойна, внутри неё кроется буря. Как только ты сможешь подчинить себе себя, вода тебе поможет. Ты странная, дитя. Мало того что просишь у воды помощи, а не хочешь её подчинить, как другие люди. Так ты ещё и меня увидела.

– А не должна была?

Богиня воды отрицательно покачала головой:

– Люди так не могут.

– А я охотник, – хитро улыбнулась девушка, а богиня отдёрнула руку.

– Так вот почему я тебя услышала. Это многое объясняет.

Лиера вмиг посуровела, будто шторм налетел.

– Теперь ты хочешь уйти, – прочитала её мысли охотница. – Спасибо, что поговорила со мной. Мне стало легче, как будто у психолога на приёме побыла.

– Так это ты та душа?

– Та? – Лилиит напряглась, будто почувствовала опасность.

– Не важно, – махнула пухлой рукой женщина. – Удачи с водой, дитя. Она порой опасней пламени.

– С кем ты говоришь? – На пригорке стоял Мартон и подозрительно смотрел на сидящую на берегу ученицу.

Охотница повернулась к реке, но Лиеры уже не было.

– С водой.

Эфрикс заваривала травы и время от времени кидала взгляды на сидящую за столом девушку.

– Может, уже расскажешь?

– Нечего рассказывать, – глухо отозвалась Сэлис. – Пришло само Эннэ на тот суд, что решили надо мной устроить боги.

Ведунья поставила перед племянницей деревянную чашу с ледяной водой.

– Что это?

– Транви… тракнви… Тьфу ты! Успокоительное.

Сэлис улыбнулась:

– От Лилии слов нахваталась?

– Да они непроизносимые, – пожаловалась старуха, опускаясь на стул напротив гостьи.

Богиня выпила зелье и выдохнула:

– Помогает.

– А теперь рассказывай.

– Меня лишили власти над душой, которую я выбрала, – сжав кулаки, прошипела она.

– Следовало ожидать, – задумчиво произнесла Эфрикс, всматриваясь в лицо напротив. – Что ты придумала?

– Мне нужна аназема, и только ты знаешь, где её достать.

– С чего ты это взяла?

– Эфрикс, ты богиня-травница. Была ею много веков назад. Не поверю, что за все эти годы ворожбы ты не смогла восстановить хотя бы каплю сил. – Сэлис хитро прищурилась. – И я прекрасно знаю, что ты обещала Лилии сделать амулет весной, как раз когда расцветёт аназема.

– Аназема не цветёт, – поправила племянницу ведунья. – Зачем тебе растение, запрещённое множество веков назад?

– Я же не спрашиваю, зачем ты берёшь у меня кристаллы, – хитро улыбнулась девушка. – Мне нужно несколько листьев.

– Хорошо, – сдалась Эфрикс. – Добуду.

– Не так просто, – нахмурилась Сэлис. – Мне нужна клятва.

Ведунья закатила глаза, но произнесла:

– Если я не добуду для тебя аназему, то подарю душу Случаю.

Сэлис улыбнулась и вторила:

– Если я не принесу тебе новый кристалл, то уйду вслед за Старшим Светилом.

Женщины кивнули друг другу, и младшая из них исчезла.

А уже вечером Эфрикс вышла из дома и направилась к погибшей деревне. Зрелище было ужасным: разрушенные и сожжённые дома, на дальних улицах обгоревшие трупы и смрад, который выедал глаза. Ветер вздымал в темнеющее небо пепел и сажу.

Ведунья пришла к дому старейшины и улыбнулась:

– Наконец-то ты сдох, старик. Я так и знала, что ты есть то самое зло деревни.

Аккуратно поднявшись по хлипким ступеням, которые, на удивление, сохранились, она зашла в дом.

Задыхаясь от вони, Эфрикс отправилась на поиски хозяина жилища.

Кладбища рядом не было, ей бы пришлось идти к ближайшей деревеньке, а это больше недели пути. Сэлис попросила аназему к завтрашнему дню, и знахарке ничего не оставалось, как вырастить её самостоятельно.

Орцед лежал в своей постели. Веки опалены, белки глаз лопнули и вытекли. Эфрикс улыбнулась и провела рукой над трупом, шепча себе под нос:

– Давай. Ты сможешь, родная. Это то самое чистое зло, которое напитает тебя силой. Давай же!