Марина Суржевская - Проникновение [litres]

– Лив, – горячо шепнул Сверр, теснее прижимая меня к себе.

– Не сейчас! – пискнула я.

– Свою жену я буду обнимать тогда и там, где хочу, – отрезал варвар и в доказательство впился мне в губы. Жадно, дико, без доли стеснения. И внутри меня отозвалось счастьем – жена… Разве могла я мечтать о большем?

Я до сих пор просыпаюсь от ужаса, вспоминая голосование, на котором решалась судьба Нероальдафе. Останется ли Сверр защитником своего фьорда, или совет выберет нового?

– Если ты откажешься от Оливии и женишься на той, кому был обещан, то мы снимем с тебя обвинение в нарушении клятвы, – сказал тогда Магнус. И я видела, как побелели губы Сверра. Нероальдафе или я?

В тот ужасный миг я тоже кусала губы и лишь молила перворожденных о милосердии, но не вмешивалась. На фьордах понятие чести незыблемо. И новые порядки не должны были нарушать законы, сложившиеся веками. Мужское слово – нерушимо. Мужское обещание – вечно. А сам мужчина – скала. Таковы фьорды. Таков Сверр.

И я понимала, чего ему стоит выбор.

– Оливия, – спокойно сказал он. – Я выбираю ее.

На несколько минут в огромном зале повисла тишина. Риары хмурились. А потом начали голосовать.

Из двадцати двух восемнадцать оставили Нероальдафе за Сверром.

Ему пришлось выплатить бывшей невесте огромный выкуп – большую часть золота из своих пещер – и принести публичные извинения. В дом невесты, обещанной Сверру, мы прибыли вместе, и я не смогла сдержать страх, когда увидела ее. Дочь риара Ровенгарда оказалась юной и настолько красивой, что я особенно остро ощутила себя чудовищем – со шрамами и меняющимся цветом глаз и волос. Кольнуло паникой, что замечу сожаление в золотых глазах, что рассмотрю интерес к этой юной деве. Но Сверр смотрел хмуро, в его лице не было ни капли заинтересованности. А потом он сжал мою руку, посмотрел насмешливо, словно понял мои терзания.

Отвергнутая невеста глядела на Сверра испуганно, стоя на террасе своего дома, а потом дрожащим голосом сказала, что не винит риара Нероальдафе, принимает откупные и освобождает от клятвы. И улыбнулась мне.

– Любви, ради которой пробуждается Горлохум, нельзя препятствовать, – добавила она.

А потом была дорога домой, и я рассказывала Сверру об Ирвине, которого видела в зале ста хёггов. А он мне о мальчике, которого а-тэм отправил на юг и у которого будет новая жизнь. Она будет у каждого из нас, потому что фьорды выстояли.

Через десять дней в родном зале Нероальдафе Сверр положил мне на голову брачный венец, объявив своей нареченной. И поцеловал. Так, как целует каждый раз – жадно и нежно.

…Как целовал и сейчас. А я снова забылась, пока не услышала ехидное покашливание Максимилиана.

– Не хочу вам мешать, понимаю, что мешать двум драконам вообще не стоит, чем бы они ни занимались, но… но группа переселенцев уже прибыла.

Я ахнула, Сверр рассмеялся. И мы оба повернулись к новому будущему.