Рустам Максимов - Главным калибром – огонь!

С борта «Властного» сбросили на воду шлюпку, но та, прилично издырявленная осколками, сразу же исчезла в волнах. Не мешкая ни минуты, артиллеристы «Сумы» сосредоточили огонь по новой цели, и лейтенанту Карцеву не оставалось ничего другого, кроме как приказать дать полный ход, и вместе с «Грозовым» уходить прочь… Из экипажа «Внимательного» спаслось всего семь человек, которые смогли доплыть до острова Сяошаньдао, где их вечером обнаружили подошедшие из Дальнего истребители 2-го отряда.

Пару суток спустя, после того как командование эскадры и флота изучило рапорты командиров всех кораблей, участвовавших в операции, удалось восстановить примерную картину сражения. Благодаря подполковнику Ранцеву, дважды в день телеграфировавшему о положении дел южнее Бицзыво, штаб флота знал, что враг покинул данный район, так и не предприняв попытку высадиться на побережье. Немного помучившись, во время прилива японцы стащили с мели старый корвет, который во время боя был принят русскими моряками за транспортное судно.

– Сдаётся мне, Евгений Иванович, что японцы организовали ложную высадку, а я, дурак старый, повёлся на эту хитрость, словно мальчишка, – констатировал командующий флотом, в один прекрасный момент оказавшись с Алексеевым наедине на юте «Цесаревича». Осознав, что он, по сути, одержал самую настоящую пиррову победу, Макаров несколько дней ходил сам не свой, сильно переживая о погибших моряках и о потерях в корабельном составе. Наконец, вице-адмирал «созрел» для откровенности и признал собственную ошибку. – Провёл меня Того, причём сделал это столь грамотно, что у меня даже мысли не возникло об обмане.

– Полно вам, Степан Осипович, заниматься самобичеванием. Мы с вами люди, а люди имеют право совершать ошибки. Я вот, к примеру, тоже не без греха буду – закупил американские авто с тракторами, хотя мог бы потратить деньги с куда большей пользой, – помолчав, со вздохом ответил наместник. – Мог ведь купить и дальномеры, и станции беспроволочного телеграфа, и пулемёты, наконец… А то Меллер с офицерами намучился, приспосабливая трофейные китайские картечницы к нашим станкам… Поэтому не изводите себя, не нужно. Как бы японцы ни хитрили, они так же допускают ошибки, и, рано или поздно, пожнут результаты своих промашек.

«…Эх, знал бы ты, дорогой мой Степан Осипович, как я сейчас сожалею о том, что оставил эскадру зимовать в Порт-Артуре и не увёл её вовремя во Владивосток, – Алексеев вдруг ощутил нахлынувшую тоску и грусть, и ему стало так тяжело, что хоть вешайся. – А на душе у меня, друг мой, лежит даже не камень, а самый настоящий валун, ибо ведомо мне страшное будущее, что ждёт нашу Родину и Империю, если мы проиграем эту войну…»

Между тем с севера поступали тревожные известия: разгромив на реке Ялу Восточный отряд генерала Засулича, 1-я армия Куроки топала по просторам Маньчжурии на северо-запад, с каждым днём всё ближе и ближе приближаясь к Ляояну.

Войска противника, высадившиеся у Дагушаня, также двинулись вперёд, и генерал-адъютанту оставалось лишь гадать, повернут ли японцы на юг, в сторону Порт-Артура, или зашагают вперёд, к Ляодунскому заливу.

Корпус генерал-лейтенанта Стесселя – 1-й Сибирский – застрял где-то между Сюниченом и станцией Вафангоу, растянувшись вдоль железной дороги, и вот уже несколько дней практически не двигаясь с места. Алексеев, понимавший, что промедление смерти подобно, ежедневно бомбардировал штаб Маньчжурской армии встревоженными телеграммами, требуя подогнать Стесселя.

В ответ из Мукдена приходили неизменно оптимистичные и успокоительные ответы, обещавшие, что новый командующий 1-го Сибирского корпуса со дня на день двинет свои батальоны к Бицзыво. Требования же наместника напоминали глас вопиющего в пустыне, ибо Куропаткин неожиданно проявлял всё большую и большую несговорчивость.

Спустя ещё пару суток адмирал Того вновь предпринял попытку с помощью брандеров заблокировать проход на внутренний рейд. Для этой, третьей по счёту попытки запереть русский флот в Порт-Артуре, враг привлёк целую дюжину пароходов, два отряда истребителей, отряд миноносцев и четвёрку крейсеров Катаоки, усиленную «Асамой». Хотя неприятель разработал целую операцию по отвлечению внимания русских дозорных кораблей, в конечном итоге все усилия японцев пошли прахом.

Для начала, ещё на подходе к Порт-Артуру враг утерял момент внезапности: идя в темноте, один из начинённых взрывчаткой брандеров столкнулся с плавающей морской миной. В результате подрыва на мине произошла детонации «адской машинки», после чего судно попросту исчезло с поверхности моря. К тому же взрывная волна едва не опрокинула и один из истребителей, подходивший к пароходу с целью снять его экипаж.