Георгий Смородинский - Чужой среди чужих [litres]

При этих словах меня словно окатили холодной водой. Даша! Так, может, она не…

– Успокойся, – видимо, прочитав мои мысли, улыбнулась Ллос. – Твоя подруга все сделала сама, а у меня был несколько другой план. Но все и так получилось как нельзя лучше.

– И что теперь?

– Теперь тебе придется потерпеть, пока я не выбью из тебя все человеческое. Это будет немного неприятно, но по-другому никак… – Ллос положила мне руку на лоб, и по всему телу пробежала волна холодных мурашек.

Внимание! Вы повторно обратили на себя внимание Высшего Существа. Богиня Подлости, Коварства и Извращенных Желаний Ллос относится к Вам благосклонно.

Вами получено достижение: Любимец Коварной Богини.

Отныне Ваша защита от ментальной магии равна 95 %.

Отныне существа, неигровые персонажи и игроки, уровень которых превышает Ваш не более чем на сто, не смогут обмануть Вас иллюзией. Вы не можете потерять разум. Любое существо, неигровой персонаж или игрок, попытавшиеся атаковать Вас ментально, попадут под Ваш ментальный контроль. При равенстве уровней контроль продлится две минуты. При разнице в уровнях – пропорционально этому времени.

– Ну вот, – отстранившись, кивнула богиня. – Тут много того, что тебе никогда уже не пригодится, но по-другому никак. Главное, чтобы ты не потерял разум. То есть для жертвы это не имеет значения, а для всего остального…

– И… что ты собираешься делать? – оторвавшись от чтения системных строк, встревоженно поинтересовался я.

– Это будет похоже на Объятия Велены , ты сам все почувствуешь, – беззаботно махнула рукой Ллос. – И да, если вдруг умрешь – отправишься в одно очень неприятное место на очень долгое время. Я слишком много тебе рассказала и обязана подстраховаться. Впрочем, умереть у тебя до срока не получится, поэтому до встречи! Я навещу тебя через десять димов.

– Какого черта! – выкрикнул я, но мой крик прозвучал в пустоту. Ллос растворилась в воздухе, оставив после себя облако разноцветных искорок.

В следующее мгновение навершия штырей вспыхнули разными цветами, и от них к моему телу потянулись изломанные светящиеся нити. ХП начало медленно убывать, и примерно через тридцать секунд меня, в который уже раз за этот день, скрючило от нечеловеческой боли.

Татьяна Ивановна, тучная черноволосая воспитательница по кличке Урсула, заглянула в игровую комнату, нашла меня взглядом и позвала:

– Олег Смирнов, пойдем к Алексею Степановичу!

– Иди, шкет, – хмыкнул мой ровесник Сашка Щеглов, – ща тебе Карабас твой перочинный ножик в задницу-то и засунет!

– Сам ты шкет! – парировал я, отложил в сторону джойстик и отвесил Щеглу леща. – Играть учись!

Увернувшись от ответки, я показал Сашке известный жест – так, чтобы не видела Урсула, – и вразвалочку направился к воспитательнице.

За простенький швейцарский ножик мне и впрямь пришлось сидеть в кабинете директора, целый час выслушивая пространные речи. А там ножик-то был чуть больше брелока, лезвие – меньше пяти сантиметров длиной. Однако с ножом вопрос закрыли еще вчера, а по одному и тому же поводу Карабас два раза лекции не читает. Но тогда зачем он меня зовет?

– Пойдем, Олег. – Урсула дождалась, пока я выйду, закрыла дверь и как-то странно на меня посмотрела.

Глаза воспитательницы подозрительно блеснули. «Да что происходит-то?» – панически думал я, направляясь за ней к лестнице на третий этаж. Чтобы эта суровая тетка заплакала, обязательно должно что-то произойти. Так-то она сама кого хочешь до слез доведет… Чего им вообще от меня надо?

До кабинета директора мы добрались молча.

– Заходи, – Урсула приоткрыла дверь и легонько подтолкнула меня в спину.

Я зашел и настороженно огляделся. Кроме сидящего за своим столом Карабаса, в кабинете находился еще какой-то дядька. Высокий… Худощавое обветренное лицо, короткий ежик седых волос, небольшой шрам на подбородке. Он сидел справа от директорского стола и смотрел на меня цепким взглядом ярко-голубых глаз.

– Заходи, Олег, тут к тебе пришли, – Карабас кивнул на дядьку и хотел продолжить, но тот остановил его жестом.

Легко поднявшись со стула, мужчина шагнул ко мне, протянул руку и сухо произнес:

– Привет, внук! Прости, но раньше я прийти за тобой не мог…

Я открыл глаза и, тяжело дыша, с ненавистью посмотрел на полоску ХП, которая уже успела переползти ниже девяноста процентов. Проклятые качели! Проклятая черноволосая сука! Проклятый искин, который заварил всю эту кашу!