Фёдор Быханов - Сильнее пламени

Только и у него было чему поживиться журналистам:

— Хотя бы и надеждой на будущее.

— Всё что можно будет опубликовать, сообщим дополнительно, — уже не отрицая возможное появление в городе приезжих из-за рубежа, и на этот раз обещал он скорую сенсацию всем, кто дозванивался до пресс-центра. — Только немного повремените с вопросами и не давайте, не обоснованных ничем сообщений!

Сам же с неугасаемой в душе тревогой ожидал звонок по «прямой» линии от мэра:

— Где как раз проходило совещание на эту самую, что ни есть, сенсационную тему.

Дурные предчувствия на этот раз не обманули пресс-секретаря мэра города Обска.

Они стали явью, когда зазвонил телефонный аппарат прямой связи без обычного «номеронабирателя» на квадратном пластмассовом корпусе. А стоило снять с «рожков» трубку, как из неё бесцеремонным начальственным голосом немедленно позвали к «самому».

— Парни и девчата, мне пора! — выслушав мэра, выпроводил Круглов из кабинета самых настырных посетителей и помчался за новыми указаниями. — Всю информацию получите потом!

К его появлению Павел Петрович был чернее тучи.

Много лет успешно руководивший в Обске сначала Городским исполнительным комитетом народных депутатов, а потом возглавивший и местный муниципалитет — когда по всей стране сменился правящий режим, он всего себя нисколько не жалел на этом высоком посту.

Буквально, днями не поднимался из-за стола, решая вопросы с пришедшими на приём посетителями, или сутки проводил в поездках по объектам жизнеобеспечения, социальной сферы. Там, где обязательно требовалось вмешательство первого лица города, чтобы лучше наладить работу их коллективов. При этом забывая о выходных днях, не говоря уже о календарном отпуске.

Ещё в прежние времена, будучи простым газетчиком, Круглов, как и другие обчане, не с чужих слов ведал о стиле работы своего главы и будущего непосредственного руководителя:

— Порой и дневал и ночевал Гусев в своём кабинете, если не требовалось столько же времени проводить непосредственно на объектах.

Ну а теперь, за несколько лет еще лучше изучив нрав и характер шефа, Борис прекрасно знал:

— Как, бывало, очень радовался мэр успехам, достигнутым местными оборонщиками!

Да и как иначе, когда именно те своими производственными достижениями еще совсем недавно приносили немалые средства, можно сказать, «львиную долю» в не слишком богатый городской бюджет.

Кроме того, практически, во всех сферах общественной жизни влияли они на общее положение дел, неуклонно развивая некогда уездное поселение в нынешний крупный промышленный, научный и культурный центр, каким становился Обск.

Вот только в последние годы подобных успехов становилось всё меньше и меньше. И совсем они сошли «на нет» с началом необдуманно объявленной Москвой конверсии, сильно «обкорнавшей» тогда прежние немалые государственные бюджетные инвестиции на производство вооружений, в достатке кормивших и заводчан, и их земляков.

— И вот теперь, так доброжелательно начавшееся совещание мэра с оборонщиками и сотрудниками компетентных органов, отвечавших за соблюдение режима секретности, вдруг, обернулось, совершенно испорченным в конец, настроением, — понял Круглов, едва вновь предстал пред очами градоначальника.

Тот встретил своего пресс-секретаря с привычной строгостью.

— Сам понимаешь, про предстоящий визит иностранцев, чтобы ни единой строчки не попало в информационные сообщения! — тоном, не терпящим возражений, заявил он Круглову.

Заодно поручил и срочное задание, связанное, как стало тут же ясно, с этим самым запретом:

— Садись за телефон и обязательно обзвони всех редакторов, мол, пусть знают под личную ответственность, что о химическом заводе в ближайшее время ничего сообщать нельзя!

Еще и пригрозил Павел Петрович, сжав свой «визовый» остро заточенный красный карандаш в сухом жилистом кулаке:

— Иначе вполне могут и самой регистрации изданий запросто лишиться.

Словно потолок обрушился на Круглова после этих слов.

Он не забыл своего обещания репортёрам сообщить им самое главное на сегодня в информационном поле Обска:

— И вот такая незадача!

Приходилось смириться с обстоятельствами, решение которых зависело не от таких рядовых «канцелярских клерков», как он сам.

Имелся у Павла Петровича довольно веский повод, чтобы твёрдо наложить запрет под статусом «государственного интереса» на возможные публикации в средствах массовой информации: