Ольга Романовская: Ледяная магия

По полу гулял сквозняк, напоминая, что кое-кто забыл надеть чулки. Дом старый, отопление тут печное, зимой нужно держать ноги в тепле.

– Я разрешил вам одеться, – напомнил Гордон, будто это решало проблему.

Как бы ему объяснить, что нервничаю я не из-за внешнего вида, а из-за инквизитора на собственной кухне. Вблизи он оказался таким же, каким явился народу на Ратушной площади. Про таких говорили: мужчина неопределенного возраста. Возле глаз залегли легкие морщины, хотя взгляд ясный, и складок возле рта, первыми выдавших возраст, нет. Наверное, старший следователь привык много работать, часто щурился, как все крючкотворы или ученые. Инквизитор и вовсе совмещал оба рода занятий. Лицо волчье, и дело даже не в чертах, ведьмы умели чувствовать людей, и я видела истинную суть Гордона. Это сильный и умный противник, с ним лучше не встречаться.

– Тогда последите за чайником. Надеюсь, в шкафу рыться не станете, не хочу потом пересчитывать банки с вареньем.

Верхняя губа Гордона дернулась, так и не поняла, от возмущения или смеха.

– Искать и пересчитывать – моя профессия, – заметил инквизитор.

– Да-да, я помню, вы столь эффектно представились, испортили всем веселье.

Шаль снова сползла, пришлось завязать ее узлом на груди.

Краем глаза проследила за следователем – никакой реакции. Хотя бы из вежливости мог проявить интерес к женским прелестям. Мужчины предсказуемы, и если Гордона волнуют только мои слова, он видит во мне ведьму. Они бесполы, к ним не испытываешь влечения, только холодную ненависть, такую же, как я к собеседнику.

– Веселье испортил кто-то другой, но я рад, что у вас отменная память. Не нужно меня соблазнять, уважаемая, я не уйду, пока не получу ответов на вопросы.

Сердце подскочило к горлу, ладони стремительно леденели, пришлось спрятать их под шалью, чтобы скрыть выступивший на коже иней.

Возмущенно фыркнула, красноречиво давая понять, что думаю о гнусных инсинуациях.

– Я отвечу на любые, обождите.

Короткая передышка придала сил. Застегивала пуговицы и постепенно успокаивалась. Гордон блефует, он не может знать, никто не знает. Я не ссорилась с Анаисом Клетом, не переходила дорогу членам городского Совета, не нажила врагов, разве только врач неодобрительно посматривал в мою сторону. Но одно дело конкуренция, другое – обвинение в убийстве. До меня в Перекопе тоже жил аптекарь, его ведь не сожгли.

Для беседы с карающим мечом закона выбрала скромное серое платье. Чтобы немного разбавить унылый цвет и выйти из образа чересчур правильной девочки, освежила его белым воротничком и синим платком. Вышло в меру строго и немного кокетливо, именно так бы оделась честная молодая вдова.

Вопреки опасениям, инквизитор сидел там же, где его оставила. К чайнику не притронулся, и вода, бурля, грозила выбить крышку. Метнулась к плите и сняла его с огня. Ошпарив чайник, заново заложила травы – не стоит сердить Гордона, подавая пойло.

– Вы сама любезность, госпожа Рур, – в голосе следователя сквозила усмешка.

– Простите, – сухо извинилась за прежнее поведение, – не люблю нежданных утренних визитов.

Он проигнорировал мои слова и поинтересовался:

– Давно овдовели?

Вот и начался допрос. Ничего, эту легенду я повторила не раз, вызубрила назубок. Монотонно, не забывая в нужных местах прерываться, якобы сдерживая рвавшиеся наружу воспоминания, поведала историю короткого брака с сыном аптекаря, заодно объяснила, отчего вдруг выбрала нынешний род занятий. Инквизитор слушал молча, не перебивая. Не могла понять, верит он мне или нет.

– И решили перебраться в Перекоп… Спасибо, – кивнул Гордон, когда я поставила перед ним дымящуюся чашку чая.

Пожала плечами:

– Почему нет? Город ничуть не хуже других. Хотелось сбежать от прошлого.

Сказала и поняла, какую фатальную ошибку допустила.

– Сбежать от прошлого, значит? – оживился следователь.

Глаза его блеснули: зверь почуял добычу.

– Да, – отступать некуда, придется продолжать. – Жить там, где все напоминает о муже, невыносимо.

– И поэтому вы едете навестить свекровь? – инквизитор указал на вскрытое письмо.

Значит, прочитал. А как же тайна личной жизни?

– Послушайте, уважаемый…

– Мастер Рэс, – подсказал Гордон, – ко мне надлежит обращаться «мастер Рэс».

И ни капли раскаянья, хотя о чем это я, инквизиторы – самые бессовестные люди на свете, чувства у них напрочь отсутствуют, все, кроме тех, которые помогают ловить колдунов и ведьм.