Холли Блэк - Злой король [litres]

На ней стоит Никасия, и на лице ее изумление пополам с ужасом.

– Кардан! – зовет она.

Он поворачивается к ней, и уголок его рта приподнимается в улыбке, но взгляд рассеян. Кардан твердо решил доказать Орлаг, что не беспомощен.

Теперь я понимаю, что он спланировал все происходящее. Так же как по плану избавился и от ярма, наложенного мною на него.

За месяц моего заточения в море он изменился. Начал строить планы. И достиг в этом деле успехов, внушающих опасения.

Пока я об этом размышляю, под ногами Никасии вырастает трава, а мягко вздымающиеся холмы покрываются полевыми цветами, и я замечаю ростки деревьев и побеги ежевики, а также и то, что вокруг тела принцессы моря начинает формироваться ствол дерева.

– Кардан! – пронзительно кричит она; кора оборачивается вокруг нее, закрыв тело уже выше пояса.

– Что ты сделал! – вопит Орлаг, а кора поднимается все выше и выше, ствол выпускает ветви, тут же покрывающиеся листьями и нежными цветками. Лепестки уже летят, кружатся и падают на волны.

– Сможешь теперь затопить землю? – спокойно спрашивает Кардан у Королевы Подводного мира, словно не он только что поднял со дна моря четвертый остров. – Послать соленые воды, чтобы отравить корни наших деревьев и превратить наши ручьи и озера в солончаки? Сможешь затопить наши ягодники, пошлешь мерфолков перерезать нам глотки и украсть наши розы? Захочешь ли сделать это, зная, что твою дочь постигнут те же страдания? Давай, попробуй.

– Освободи Никасию, – говорит Орлаг, и в ее голосе звучит горечь поражения.

– Я – Верховный Король Эльфхейма, – напоминает ей Кардан. – И мне не нравится, когда мной командуют. Вы напали на землю. Похитили моего сенешаля и освободили моего брата, которого я заточил за убийство нашего отца, Элдреда, с которым у вас был союзнический договор. Когда-то мы уважали владения друг друга.

– Я позволила себе проявить неуважение, но вы переиграли меня.

– Теперь, Королева Орлаг, у нас будет перемирие – такое же, какое у вас было с Элдредом и Мэб. Или будем жить в мире, или воевать, но знайте, если случится война, я буду беспощаден. Из того, что вам дорого, не уцелеет ничто.

– Очень хорошо, Верховный Король, – говорит Орлаг, и я набираю в грудь воздуха, пытаясь угадать, что случится дальше. – Давайте будем союзниками и не станем хватать друг друга за горло. Отдайте мне дочь, и мы уйдем.

Я выдыхаю. Он мудро поступил, подтолкнув ее к заключению мира, хотя это и выглядело ужасающе. В конце концов, если бы она знала про Мадока, то могла бы и заупрямиться. Лучше довести ситуацию до завершения.

И его план сработал. Опускаю голову, чтобы скрыть улыбку.

– Пусть Никасия останется здесь и будет вашей посланницей вместо Балекина, – говорит Кардан. – Она выросла на этих островах, здесь много тех, кто ее любит.

Улыбка слетает с моего лица. На новом острове с тела Никасии отваливается кора. Интересно, какую игру он затевает, возвращая ее в Эльфхейм. С ней неминуемо вернутся проблемы.

А может, ему хочется таких проблем?

– Если согласна, то может остаться. Ты доволен? – спрашивает Орлаг.

Кардан склоняет голову:

– Да. Я не позволю, чтобы мною управляло море, сколь бы велика ни была его королева. Править должен я как Верховный Король. Но я должен быть и справедлив.

Наступает пауза. Потом он поворачивается ко мне:

– И сегодня свершится правосудие. Джуд Дуарте, ты отрицаешь, что убила принца Балекина, посланника Королевы Подводного мира и брата Верховного Короля?

Не знаю, что именно Кардан хочет услышать. Есть ли смысл отрицать? Если бы смысл был, он не стал бы так спрашивать. Ведь ясно: он уверен, что Балекина убила я. Кардан все продумал. Мне остается только верить, что у него есть план и в отношении меня.

– Не отрицаю, что у нас состоялась дуэль и я в ней победила, – произношу я голосом не столь твердым, как хотелось бы.

Весь народ смотрит на меня, и под их осуждающими взглядами я в какой-то момент чувствую, как сильно мне не хватает Мадока. Орлаг улыбается во весь рот, полный острых зубов.

– Вот мой приговор, – говорит Кардан, и голос его звучит властно. – Сим решением отправляю Джуд Дуарте в изгнание в мир смертных, пока ее не простит корона. До той поры ей запрещено ступать на землю Фейриленда под страхом смерти.

Я задыхаюсь от возмущения:

– Но ты не можешь так поступить!

Кардан смотрит на меня несколько долгих мгновений мягким взглядом, словно ждет, что я обрадуюсь изгнанию. Словно я не более чем одна из просительниц, явившихся к королю. Словно я вообще пустое место.