Вера Камша: Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая [litres]

– Да? – темные брови сына на мгновенье сошлись, – а если, как в Торке, три кома поставить друг на друга? Оно ведь до весны простоит.

Нужно было идти к милым, дорогим, желанным гостям, всплескивать руками, ахать, кормить, а они глядели друг на друга и ржали. Мать с взрослым сыном, вдова маршала, она же сестра экстерриора, и свеженький капитан. Чудовища… Талигойские.

– С прымпердорами можно отлично ладить, – Валме, которому Чарльз был ужасно рад, бросил под стол кусок оленины. – Не веришь, Котика спроси, он с первого нюха понимает, когда кто-то не хуже меня. Нет, будь он дамой, я про Котика, мне бы стало обидно, пусть и меньше, чем обойди меня банальный маршал, а так все устроится. Ты просто не привык.

– К Ворону?! – возмутился Чарльз. Стакан тоже возмутился и опрокинулся, но в нем уже ничего не было.

– Ну да, – кивнул виконт. – С ним главное, чтобы без перерывов и поблажек. Сперва будет, выражаясь по-адуански, хреноватенько. Злишься, вскакиваешь ни свет ни заря, куда-то несешься. От тебя не отмахиваются только потому, что ты не пристаешь, а не пристаешь ты потому, что у тебя ноет все, кроме носа. И так день за днем, а потом раз – ничего не ноет, и тебя уважают замечательные люди.

– И кто же? – Если леворукие кому-то нравятся, пожалуйста, а у него и так есть о чем говорить.

– Те же бакраны, – пожал плечами Марсель. – Твое здоровье!

– Постой, – Чарльз ухватил кувшин и наполнил строптивый стакан. – Твое тоже!

– Я достоин отдельного тоста.

– Уговорил. И хватит о проэмперадорах!

– Прымпердорах. Ты не вылечишься, пока не научишься их правильно называть!

– Да не хочу я их никак называть, я и слышать-то про них не хочу.

– Ты не слушаешь, ты о них говоришь, причем о Савиньяке – заметно больше.

– Он меня бесит, вот бесит, и все тут! Как бы объяснить… В бою я его закрою, и при этом так бы и убил! Большой Руди – человек, Ариго – человек, а этот… Леворукий. Он же не видит никого, то есть видит, но как барышник лошадь.

– И ты позволяешь?

– А что я могу?

– В самом деле, – зевнул Марсель. – Мой тебе совет: если не можешь, то и не хоти. Второй способ – выпить на брудершафт, вот мы с Рокэ выпили… Только у тебя не выйдет.

– Мне и не надо!

– Савиньяку тоже. Если я скажу, что тебе на самом деле надо, я скажу пошлость, а пока жив папенька, это нежелательно. Да… Ты же теперь граф, и мы за это не пили.

– Это не повод!

– Повод. Теперь о Давенпортах будут судить по тебе, так что кончай с занудством.

– Мне жаль отца, – невпопад пробормотал Чарльз, отпив показавшегося безвкусным вина. – Мы так и не встретились… Были оба на Мельниковом, знали друг про друга, но ты же понимаешь…

– Что именно?

– Встречаться перед боем – плохая примета.

– Была, – виконт опустил руку под стол и почему-то поморщился. – Вы с отцом поддались суеверию и тем самым доказали его ложность. О, как брякнул, а ведь казалось таким посредственным…

– Что казалось?

– Вино. Теперь перед боем можно встречаться с кем угодно, хуже не будет. Как и лучше. Судьба вообще редкостная дрянь, а уж шарики у нее… Твое графство!

– Спасибо! Ты ведь из Кагеты сейчас?

– И из нее тоже.

– Мне нужны топазы. Золотистые.

– Начни с ювелиров, они, конечно, своего не упустят, но посылать в Кагету за топазами всяко дороже. Разве что съездить самому.

– Что мне там делать?

– Познавать мир. – Виконт вытащил плоскую флягу. – При разбитом сердце очень полезно.

– Кто тебе растрепал?

– Бонифаций.

– Кто?!

– Его высокопреосвященство, но злиться на него даже у тебя не выйдет.

– С тобой говорить, как… – Чарльз хлопнул по столу ладонью. – Мне на нового кардинала начхать, я его сто лет не видел и не собираюсь. Ему кто разболтал? Кто?!

– Дьегаррон, видимо. Или нет… Не все ли равно? – Валме принялся разливать что-то пахнущее полынью. – Это было печально… И здесь оно уместно, я про «это было», но тебе этого не понять! Главное, что осень в Кагете фиолетовая с золотом.

Она выбрала маршала, а меня выбрала… выбрало много чего. За фиолетовое с золотом! И за дам, которые светят нам издали! Чем дальше, тем ярче.

– Мелхен я не отдам, – под руку что-то попало, и Чарльз его отшвырнул. – Уж не знаю, кто и зачем лезет в мои дела, но хорошо, что ты про нас знаешь… У Мелхен золотые глаза, я должен подарить ей топазы. Лучшие, на это моего наследства хватит!