Диана Ибрагимова - Зенит затмения [litres]

Бахнули выстрелы. Сиина зажмурилась и почувствовала, как в лицо ударил холодный ветер. Заиндевелая трава под Липкудом начала оттаивать, а сам он был теперь где-то перед Сииной. В невидимой стене, увлекавшей за собой пылинки и венчики сухих цветов. Подсолнух выпал из рук шамана. Пространство впереди словно плыло. В лицо продолжал хлестать ветер. Сиина слышала вскрики черного человека и выстрелы. Видела блеск ножей, брошенных в прималей. Но никто больше не был ранен. Порченая огляделась по сторонам. Увидела вдалеке Олью и других вед. Хозяина Смерчей и безвольную фигурку Астре, уронившего голову на плечо Нико.

– Готовьтесь! – крикнула Сиина. – Вспомните все, чему я вас учила!

Она с трудом заставила себя отпустить Липкуда. Певун тут же упал лицом в траву, а порченая схватила за руки стоявших рядом мужчину и девушку. Все затменники с Целью страха из третьего круга взялись за руки. Этот жест означал: «Готовьтесь».

И вот барьер начал иссякать. Сиина увидела, как в Унару, сидевшую справа от нее, вошла пуля. Державший ее провидец Ясурама испуганно завопил.

– Сейчас! – заорала Сиина и сжала пальцы стоявших рядом во второй раз.

Общий страх вырвался из тел порченых и врезался во врагов, но волна получилась неравномерной. Где-то она скосила почти всех солдат, а где-то лишь задела стоявших близко. Половина третьего круга повалилась в траву со стоном.

Тавар понял, что барьер пробит, но не стал больше стрелять. Он велел солдатам действовать вручную. Черная волна накатила на меловую скалу из порченых. Боль разодрала грудь Сиины, но она осталась стоять и расширенными от ужаса глазами смотрела на бегущего к ней мужчину. Он замахнулся ножом, лезвие блеснуло перед лицом девушки. И упало. Прямо на тело Липкуда. Солдат рассыпался пеплом. Он превратился в серый силуэт и медленно осел в мокрую от крови траву. Порченая рухнула на колени, судорожно хватая ртом воздух.

Резко стало темно. Словно все небо перекрыли черным стеклом. Впереди никого не было. Абсолютно никого. Ни мертвых порченых, ни палаток, ни стрелков. Только полоса пепла. Сиина уронила взгляд на Липкуда, потянулась к нему, но вместо плеча ее пальцы схватили волглую траву с налипшим на нее прахом. Тело Липкуда рассеялось одно из последних. Он держался дольше всех.

Порченая подняла лицо и увидела, как высоко над головой, прямо в зените, полыхает огромное черное солнце. Оно было гораздо больше настоящего и казалось отраженным от земного круга. Словно два близнеца, вставшие напротив.

Нико почувствовал, как тяжесть со спины исчезла. Он схватился за спинку кресла, в котором сидел Кайоши, и попытался нащупать его, но кресло было пустым. Остался только поднятый ветром пепел.

«Они мертвы, – подумал властий. – Зенит затмения… начался».

Все внутри закаменело. Шесть сотен людей отдали жизни за этот момент, а Нико не мог сказать ни слова. Прямо над ним сейчас пылало черное солнце. И надо было убедить его, что Нишайравиннам Корхеннес Седьмой достоин поручиться за страну, в которой никто из жителей не примкнул к шествию, а те, что явились, уничтожили половину порченых. За мир, где затменникам до сих пор не было места. За планету, на которой примали выбирали путь палачей, а не пророков.

Седьмой не мог разлепить сухие дрожащие губы. Стебель подсолнуха взмок в его ладони, ноги подкашивались. Астре больше нет. Кайоши мертв. Нико один. Посреди этого поля. Один за всех. Кто он такой, чтобы остановить зенит затмения?

Тишина, зависшая над полем, дрогнула. Послышался голос Эллы:

Высокий и переливчатый, словно серебристая паутинка в весеннем ветре. Он взвился ввысь маленькой птичкой, и вслед за ним к черному солнцу взмыла целая стая:

Мягкие хлопья касались щек и лба, а детские голоса пели, то сливаясь в унисон, то расходясь в многоголосье. Они пели, вспарывая темноту, говоря за каждого, кто отдал жизнь, и обращаясь к каждому, кто остался:

В последнем видении Кайоши слышал эту песню. Значит, его душа все еще где-то здесь, как и души других прималей. Они все слышат ее сейчас, и это последнее, что объединяет живых и мертвых. Растворившись в вихре, примали ждали от властия той роли, которая была ему уготована. Даже став пеплом, Липкуд напоминал о ней. И пока театр допевал последние строки, Нико собирался с мыслями и вспоминал всех, кто стоял сегодня вместе с ним.