Лей Бардуго - Язык шипов [litres]

Медведь вырвал из земли капканную цепь и перекинул молодого лиса через плечо. Болтаясь на медвежьей спине, с железным капканом на раненой ноге, любой другой на месте Койи просто зажмурил бы глаза и молил об одной лишь быстрой смерти, но, пока наш герой мог говорить, у него оставалась надежда.

Он шепнул блохам, которыми кишела грязная шкура Ивана Гостова:

– Если искусаете медведя, я позволю вам жить на мне целый год. Можете сколько угодно пить мою кровь, а я обещаю не мыться, не чесаться и не мазаться керосином. Клянусь, у вас будет привольное житье!

Блохи посовещались между собой. Иван Гостов был отвратительным хозяином, а кроме того, постоянно окунался в воду и катался по земле, чтобы избавиться от нахальных жильцов.

– Хорошо, мы тебе поможем, – наконец хором ответили блохи.

Лис подал знак, и крохотные насекомые принялись кусать бедного медведя точно между лопатками, куда не дотягивались его длинные когти.

Медведь вертелся волчком, яростно скреб шкуру и истошно ревел. Потом он отшвырнул цепь, к которой крепился капкан, рухнул на землю и принялся извиваться, как безумный.

– Ко мне, мои маленькие друзья, – крикнул Койя.

Блохи перескочили на лисью шубку, и Койя, несмотря на боль в перебитой лапе, помчался к своей норе, волоча за собой окровавленную цепь.

Тяжкий год провел лис, но слово свое сдержал. Хотя зуд от укусов сводил с ума, лис не чесался и даже бинтовал себе лапы, чтобы справиться с искушением. Из-за страшной вони звери избегали подходить к Койе, однако он мужественно терпел и не мылся. Как только у него возникала мысль побежать к реке, лис заставлял себя посмотреть на цепь, что лежала в углу норы. Рыжий Барсук помог ему снять капкан, но Койя сохранил цепь как напоминание, что своей свободой он обязан блохам и собственной смекалке.

Навещала его только соловьиха Лула. Сидя на ветке березы, Лула насмешливо щебетала:

– Не такой уж ты умник, а, Койя? Все от тебя отвернулись, и шерсть твоя сбилась колтунами. Ты стал еще безобразней, чем прежде!

– Это не беда, – невозмутимо отвечал Койя. – Без красоты прожить можно; единственная помеха для жизни – смерть.

Когда же обещанный годовой срок подошел к концу, Койя пробрался в ту часть леса, что граничила с фермой Туполева. Двигался он осторожно, старательно избегая капканов, что могли скрываться в зарослях. Лис затаился на птичьем дворе, и, когда один из слуг открыл кухонную дверь, чтобы вылить помои, Койя прошмыгнул в дом Туполева. Зубами стащил с кровати фермера покрывало и выпустил на постель всех своих блох.

– Желаю отлично повеселиться, братцы, – сказал он. – Уж не обессудьте, к себе вас больше не приглашаю.

Блохи попрощались с лисом и заползли под простыни, предвкушая, как славно попируют кровью фермера и его жены.

На обратном пути Койя прихватил из кладовой бутылку кваса, украл из курятника цыпленка и оставил гостинцы перед входом в берлогу Ивана Гостова. Медведь подозрительно обнюхал подношения.

– А ну, покажись! – заревел он. – Опять вздумал меня одурачить, хитрый лис?

– Ты – мой спаситель, медведушка. Если хочешь, можешь мной закусить. Правда, мясо у меня сухое, жилистое, разве что язык мягкий и вкусный. Ужин из меня выйдет так себе, зато компания отличная.

Медвежий хохот сотряс всю округу, так что соловьиха Лула даже с ветки свалилась. Иван Гостов и Койя уплели цыпленка, запили его квасом и всю ночь рассказывали друг другу истории. С той поры они сделались друзьями, и все знали, что обидеть лиса – значит навлечь на себя гнев медведя.

С наступлением зимы медведь пропал. Лесные обитатели заметили, что их число отчего-то сокращается. Меньше стало оленей, птицы и мелкого зверя – зайцев, белок, мышей. Такое бывало и прежде, трудные времена то наступали, то отступали, и все же Иван Гостов – это вам не пугливая косуля или мышь-полевка. Койя не на шутку встревожился, когда сообразил, что уже несколько недель не видел своего приятеля и не слыхал его рева.

– Лула, – сказал он соловьихе, – слетай-ка ты в город и постарайся что-нибудь разузнать.

– Попроси меня как полагается, лис, да повежливей, – вздернула клювик соловьиха, – не то брошу тебя и улечу в теплые края.

Койя с учтивым поклоном принялся хвалить гладкое оперение Лулы, ее хрустальный голосок, чистоту в гнездышке и так далее, и тому подобное, пока птичка резкой трелью не оборвала эту череду комплиментов.

– В следующий раз достаточно будет сказать «пожалуйста». Если ты закончил, я, пожалуй, полечу.