Макс Фрай - Nada [сборник litres]

…И вдруг все стихло. «Свись?» – вопросительно чирикнула тристрамка и полезла наружу. Верблюды шумно отфыркивались и отряхивались, поднимаясь на ноги. Азиз поднялся во весь рост, вытряхивая покрывало. Абу Ибиль яростно тряс головой, Джамиля размотала платок, достала откуда-то небольшую гребенку и принялась вычесывать песок из волос. Почесал под платком: кажется, в волосы и впрямь пол-пустыни перекочевало.

Полез в седельную сумку Аталлы за своими вещами и едва их узнал. Его багаж был теперь сделан из ковра «келим», яркого, шерстяного. Однако расческа там нашлась, частая и латунная. Запустил расческу в волосы – и вдруг увидел, что злой ветер пустыни обнажил прямо перед ними что-то архитектурное, легкое, прозрачное: колонны, арки, остатки стен из белого сверкающего камня.

Достал из кармана очередной квадратик. Да, на карте были обозначены какие-то руины, но без подписи.

– Лучше нам этот город объехать, – хмуро покачал головой Азиз, – его джинны строили, можно войти и не выйти.

Город объезжали долго, и все это время из него слышалась музыка. То ли ветер пустыни стучал песком по тонким колоннам, то ли и впрямь джинны резвились. Бедуины нервничали, но вообще-то музыка была скорее приятная.

Судя по последней карте, после следующего сдвига должны были быть снова горы, как там, в начале. Был этому только рад. В горах бывает вода, горы дают тень, и, в конце концов, это просто красиво.

Это были не просто горы.

У этих гор были лица.

Они вообще были похожи на склад скульптур какой-нибудь великанской цивилизации.

Они смотрели.

Они тянули по земле руки.

– Не думал, что мы досюда дойдем, – сказал Азиз, – только слышал про это место.

Поразился:

– Неужели вы никого сюда не доводили?

– Обычно все шли искать белый город и не находили, – объяснила Джамиля, – а вот тебе он был не нужен – сразу и нашелся. Отсюда уже недалеко до конца.

И караван двинулся дальше. По тропе между ног великана, мимо лежащего льва, мимо двух обнявшихся влюбленных; пока не нашел приют под грудями исполинской приподнявшейся на локтях женщины.

Ночевка вышла шумная и радостная, с сытным ужином, было даже вяленое мясо, с барабаном и песнями, и стало понятно – это последняя.

Наутро проснулись, сварили кофе, а через два часа уже видели впереди колышущееся марево последнего зеркала.

И почему-то еще одно.

Одно из них было между поставленных вертикально ладоней великана, стоящего на коленях; другое – под полой великанского плаща. Верблюды шарахались от рук и жались поближе к плащу.

– Твое левое, – кивнул Абу Ибиль, – наше правое. Мы с тобой дальше не идем.

Выгрузил сумки, уже окончательно неудобные, скормил финик верблюдице, погладил по голове Джамилю, пожал руки парням, подхватил сумки и вошел в щель между ладонями. Тристрамка устремилась за ним.

Там земля сразу заканчивалась. Впереди было только небо. Внизу клубились облака, вдоль кромки дул ровный ветер, снизу, из-под облаков, поднимался другой, теплый. Так и знал, что тут лебедка не понадобится. Распаковал параплан. Боялся, что он изменится и окажется холщовым, а тросы пеньковыми – но нет, изменилось все, кроме него. Он был такой же синий, как в тот день, когда полетел в первый раз, такой же легкий и синтетический. Принялся упаковывать сумку поплотнее, место для багажа не было рассчитано на бедуинскую ковровую суму, но ничего, нужное количество шкертиков – и все будет хорошо. И тут марево зеркала вздрогнуло и из него вышла Джамиля.

– Я так тебя и не спросила, как ты узнал про край света, – сказала она, – я же умру от любопытства, если не спрошу.

– Самолет задержался на шесть часов. Если бы дольше – нам бы уже дали гостиницу, и я бы пошел спать. А так сидел и болтал с одним типом, коллекционером странных штук. Вот он и рассказал. Карту мне в телефон закачал. Про белый город, кстати, молчком, ни словом не обмолвился.

– Конечно, – кивнула Джамиля, – коллекционеры в белый город и ходят за странными штуками. Стал бы он с тобой делиться. А в край света и не верит никто. Неужто ты и впрямь летаешь, Тайяр?

– Ну так многие летают, – сумка как раз уложилась в предназначенное для нее гнездо, – смотри, как это делается, – потянул на себя стропы – и ветер подхватил легкий купол, как воздушного змея. Осторожно направил купол в сторону восходящего теплого потока, купол взмыл вверх, стропы натянулись, вот и сиденье оторвалось от земли.

Оглянулся. Край света и маленькая фигурка Джамили с развевающимися из-под платка волосами, в узорчатой летящей одежде был уже далеко. Фигурка махала рукой, помахал в ответ. «Свись», – раздалось у самого уха. Тристрамка летела рядом, раскинув крылышки, не оранжевые, как у самца ее вида, а серые, в том же восходящем потоке, что нес и параплан.