Шон Исли - Отель «Странник»

Я бросаю взгляд на похожую монетку, висящую на шнурке на шее у Кэсс. Интересно, ей тоже снятся сны вроде моих? Мне хочется спросить сестру об этом, а еще рассказать ей о двери и о Нико, но это, похоже, плохая идея. Ее всегда злят разговоры о папе, а когда Кэсс злится, это означает, что весь вечер с самого начала лучше смыть в унитаз.

Я вытаскиваю из шкафчика еще одну упаковку «поп-тартс» – печений с начинкой – и сую два печенья в тостер, на самом деле радуясь, что не нужно готовить ничего особенного. Я не особенно хороший кулинар, сестра правильно сделала, что перекусила разогретым печеньем.

– Ба из-за чего-то нервничает, – сообщаю я.

Кэсс сутулится в кресле.

– Я заметила. Она вчера вечером говорила по телефону тете Джери.

– О чем?

Кэсс пожимает плечами.

– Может, она услышала от твоего доктора что-нибудь новенькое? – закидываю я удочку.

Кэсс особенным образом прикусывает нижнюю губу. Да, это означает, что Ба узнала-таки от доктора что-то новенькое, но они с Ба пока не желают со мной об этом говорить. Естественно: кому же хочется говорить на подобные темы.

Кэсс снова сосредотачивается на телевизоре. Очередная передача «Нэшнл Джеогрэфикс», на этот раз про охотников в Конго. Это любимый канал моей сестры. Она называет его своей «подготовкой» к грядущим странствиям по всему миру. Не понимаю, зачем она растравливает себе душу: мы с сестрой ни разу не выезжали из Техаса. И я практически уверен, что Кэсс никогда не станет достаточно здоровой, чтобы путешествовать – нет, не в ее состоянии. Однажды ей предстоит понять ту истину, которую я уже знаю: куда безопаснее и лучше для всех нас никогда не покидать дом.

Я иду к себе в комнату и включаю свет. Начинает крутиться вентилятор, заставляя шелестеть многочисленные плакаты по стенам и брошюрки на столе – мою богатую коллекцию материалов о первой медицинской помощи и уходе за больными, собранную за время наших бесконечных мотаний по больницам. Кто-то ведь должен будет позаботиться о Кэсс в случае необходимости. А стены ее собственной комнаты, к слову, украшены картами экзотических мест из рассказов Ба. Фотографии городов Южной Африки, картинка с перуанской природой, часы с кукушкой, которые прислала из Германии тетя Джери, даже диджериду – бамбуковая труба, которую друг Кэсс привез ей после каникул в Австралии. Может, она и считает, что папа нас бросил, но все равно глаза ее каждый раз загораются, когда Ба выдает очередную фантастическую историю о его странствиях среди храмов Бирмы или под звездами в ночной пустыне Сахаре.

Я плюхаюсь на кровать, взметая облачка пыли. Ба совсем не боится домашней пыли – однажды она, помнится, говорила, что у нас дома ее еще недостаточно, чтобы погрести нас под собой и навеки приковать к одному месту, – но на самом деле, думаю, ей просто лень лишний раз заниматься уборкой.

Лежа на спине, я снимаю с шеи шнурок и рассматриваю свою монетку, сравнивая ее с той, что подбросил мне в карман Нико. Папина монетка светлая и плотная, а еще такая вытертая, что я никогда не мог прочесть выбитых на ней слов. Монетка Нико, наоборот, новенькая, так что легко разобрать надпись по кругу – «Отель “Странник”» – под высоким резным деревом на лицевой стороне. Рисунок сзади такой же четкий: здание, похожее на замок, и надпись «Между Здесь, Там и Повсюду». А над строением – улыбающееся лицо, которое, кажется, мне подмигивает.

В мире полно магии…

Не может же быть, чтобы после стольких лет я наконец нашел нечто, действительно способное мне помочь? Или?..

Я вытаскиваю из-под кровати свою «папину коробку». Это обычная коробка из-под обуви, в которой я храню все ключи и зацепки, которые собирал годами. По большей части это фотографии и записки, а еще отрывные талончики, которые я как-то нашел у Ба в шкафу. Я быстро перебираю университетские снимки мамы и папы. На одном из них родители стоят на крыше Эмпайр-стейт-билдинг, на другом – где-то в горах, среди покрытых снегом вершин, и ветер развевает мамины длинные темные волосы.

Ба говорила, что той ночью, когда папа внезапно привез нас к ней и оставил у нее, он был очень испуган. Он сказал, что мамы больше нет, что теперь охотятся за ним и поэтому нужно, чтобы Ба забрала нас к себе и защищала. Больше мы его никогда не видели. Я часто размышлял о том, что же они натворили, чтобы кто-то за ними охотился. И от кого – или от чего – папа был вынужден убегать? Кто эти существа, из-за которых он больше никогда к нам не вернулся? И что он имел в виду, говоря, что мамы «больше нет»?